Художник АРСЕНИЙ ЖИЛЯЕВ о музыкальных группах, стремительно вторгающихся на территорию современного искусства, а также о неотрефлексированной медийной популярности и ее опасности
Почти никто всерьез не задумывался о том, что российское искусство выдало целый ряд деятелей, использующих в качестве медиума популярную музыку. Бесспорно, самым нашумевшим произведением последнего времени стал панк-молебен Pussy Riot. И несмотря на то что Надежда Толоконникова на днях сообщила журналу GQ из тюрьмы, что группа считают себя прежде всего музыкальным коллективом, резон рассматривать их деятельность как пример арт-акционизма велик. Еще раньше на музыкальном поприще начал экспериментировать концептуалист Дмитрий А. Пригов. Павел Пепперштейн в 2009 году сделал свой проект для российского павильона на Венецианской биеннале в виде критического рэп-трека. А близкая к «Медгерменевтике» группа «Кровосток» до сих пор является звездой социальной сети «В контакте».
Вообще говоря, голос и, более широко, звук возникает в пространстве современного искусства вместе с историческим авангардом. Симультанная поэзия дадаистов разрывает молчание образов изящных искусств и открывает невиданную прежде свободу самовыражения. Вместе с тем в искусство приходит политика, то есть запрос на радикальную демократизацию. Исчезновение или же возникновение в актуальной оптике голоса в качестве медиума художника маркирует периоды политической стагнации и революции. Надеясь на пробуждение нашего комьюнити от сна, я написал статью «Шепоты и крики. Краткая история голоса в российском искусстве» (Диалог искусств, 2011, № 5). Голос для меня ассоциировался с надеждой и во многом с человеком или, вернее, претензией на его присутствие.
До сих пор в нашем мире сетевой коммуникации для реальных политических изменений требуется массовое участие живых тел, желательно громко и одновременно что-то скандирующих. То же самое касается и речи, которая, несмотря на свою, как правило, оцифрованную форму существования в нашей повседневности, иногда требует живого присутствия. Я думаю, не будет преувеличением сказать, что за последние пару лет мы смогли услышать первый крик младенца новой истории, возвестившей о начале борьбы за будущее. Жалко, но, похоже, кроме Тани Волковой и Маши Калининой никто не увидел в новом российском искусстве потенциала. Лишь одна их выставка «Тишина – это смерть» собрала большую часть молодых и уже заслуженных революционеров с музыкальным медиумом в качестве основного оружия. Формат блога не подходит для серьезной рефлексии. Но указать на важные пункты новой истории медума голоса – задача вполне выполнимая.
В 2011 году я сделал на «Фабрике» выставку «Радио «Октябрь»». Это был партиципаторный проект, одним из итогов которого стала пластинка с радиоспектаклем, составленным из рабочих шумов и разговоров во время монтажа. Конечно, претендовать на массовую популярность с таким проектом было бы наивно, но свой вклад в приближение будущего, как мне казалось, я сделал. Потом в бытность куратором «Старта» (проект по поддержке молодых художников на «Винзаводе». – «Артхроника») мне очень захотелось сделать проект с воронежскими пионерами ред-диско группой «Несмеяна». Ребята аппроприировали звучание советских музыкальных коллективов «категории C» (локальные группы, не отличавшиеся высоким качеством музыки. – «Артхроника») и таким образом говорили об истории 80–90-х годов.
Несмеяна. Кукла
С выставкой не получилось. «Несмеяна» отказалась даже от гонорара. «Только советскими рублями!» – сказал мне лидер коллектива. Восполнить пробел удалось через некоторое время Лене Яичниковой. Выставка «Трубы горят» Олега Устинова была похожа на минималистскую инсталляцию: на трубы проецировался огонь, все это сопровождалось проекцией поющих губ. «Трубы горят» – критический рэп от изобретателя гей-шансона, все выверено и актуально. Хотя, конечно, Александр Залупин (творческий псевдоним Устинова) с его супер-хитом «Сладкий и гадкий», кажется, даже вошел в историю жанра, то есть в сборник «Шансон года».
Кстати, Залупин помимо прочего успел записать экземпляр институциональной критики: «Замутил все это дело один француз, а они там, как известно, долбятся в туз. Мы ебали ваше биеннале. Суки, Африка, жара, петухи из-за бугра».
Помимо Pussy Riot еще одной звездной командой художников и поэтов в протестном движении последнего года стала группа «Аркадий Коц». Автор проекта поэт Кирилл Медведев поет вместе с небольшим коллективом единомышленников (среди которых, например, есть современный художник Николай Олейников) классово верные песни. А родился «Аркадий Коц» из идеи придать популярности революционной поэзии Александра Бренера. Можно с уверенностью констатировать, что задача-минимум выполнена. «Без любви ничего не получится» и «Стены» сегодня знакомы каждому, кто интересуется актуальной российской политикой.
Аркадий Коц. Без любви ничего не получится
Совсем недавно мне посчастливилось побывать на концерте еще одной восходящей звезды российской протестной арт-сцены. По приглашению Димы Виленского и коллектива «Что делать?» мне довелось поучаствовать в закрытии выставки-школы «Не обязательно быть левым, чтобы думать так». После интенсивного марафона из мастер-классов и обсуждений на сцену под всеобщее ликование вышел творческий дуэт поэта Романа Осминкина и музыканта Антона Командирова «Техно-поэзия». С Осминкиным мы познакомились года два назад в один из моих немногочисленных визитов в северную столицу. Роман, задумавшись, стоял на берегу Невы и смотрел вдаль. Для поэта лучшего времяпрепровождения не придумать. Я видел его чуть раньше на акции против питерской выставки «Пространство тишины». Он был одет так же неотразимо, как и на концерте, – трико, борцовка, мегафон. Образ парня с рабочих окраин. Когда-то давно этот же образ, правда, менее элегантно использовал муж Елены Ковылиной Петр Быстров. Как бы то ни было, но для большей части московской художественной публики «Техно-поэзия» почти не известна, за исключением, может быть, одного акустического концерта в рамках той же выставки «Тишина – это смерть».
Осминкина в Москве помимо непосредственной поэтической деятельности знают как напарника Паши Арсеньева (тоже художника «Старта», кстати) по «Лаборатории поэтического акционизма». Ребята участвовали в основном проекте молодежной биеннале, делали инсталляцию в Парке Горького. «Техно-поэзия» – независимый проект Осминкина. Ребята уже успели выпустить один альбом, но видно, что они еще находятся в активном поиске. Не буду скрывать: мы были в полном восторге. Изабель Магкоева почти плакала: «Наконец-то мы нашли классово верную музыку!» И это действительно так. «Техно-поэзия» звучит мощно и минималистично. Большая часть текстов на острые политические темы или же рефлектирует относительно роли художника в левом движении. Довольно критично и в отличие от коллег по жанру с осознанно левых позиций. Исполнив на бис «Иисус спасает, патриарх карает», Осминкин точно дал определение своей деятельности: «Я придумал новый жанр, пока песня крутилась, – критический поп».
Как это бывает с видеохудожниками, иногда границы жанров дают о себе знать, и в какой-то момент происходит переход в сторону кино. С критическим попом может произойти то же самое. И по большому счету с Pussy Riot, находящимися в авангарде этого процесса, подобное уже происходит. Критический поп превращается в поп-критику. Последнее для нашего контекста тоже весьма значимо. Но здесь возникает вопрос содержания. Одно дело поп-марксизм, другое дело поп-навальный или что-нибудь в духе либерального здравого смысла. Неотрефлектированная медиапопулярность в качестве основной цели медиаакционизма помещает его в один ряд с глобальной фабрикой звезд. Если «Война» грешила революционным постисторическим формализмом, когда будущее не столь важно, как интенсивное настоящее, то Pussy Riot грешит поп-формализмом, когда самоцелью становится количество просмотров. В этом смысле неожиданно вновь возникает вопрос о превращении сферы современного искусства в разновидность высокотехнологичного шоу-бизнеса.
Музыкальная индустрия рухнула вместе с распространением доступных форматов записи и социальных сетей, фактически перейдя на перформативный труд. Доход музыканта уже складывается главным образом из концертных гонораров. Доход художника пока еще частенько обеспечивается архаичной системой отношений ремесленного производства купли-продажи, но все чаще зависит от умения виртуозно выступить с докладом на тему своего творчества. От того, сможет ли популярность быть осмысленна критически, будет зависеть, сможет ли искусство критического попа сохранить свой подрывной потенциал.
Арсений Жиляев – художник
Материалы по теме:
Диана Мачулина. Протестная тишина, 26.06.12
Нина Фелшин: «Я не делаю различий между художниками и остальными людьми, когда дело касается активизма», 05.10.11