Елена Федотова
Музей королевы Софии, Мадрид, 15 февраля – 23 июля 2012
Давно прошли те времена, когда выставки Ханса Хааке запрещали в музеях, а кураторов этих выставок увольняли. Сегодня выставка великого разоблачителя – большая честь для любого музея мира. Ретроспектива Хааке в Музее королевы Софии выглядит респектабельно и оттого несколько безобидно. Экспозиция идеально срежиссирована, так что можно любоваться ей, даже не вчитываясь в тексты с разоблачениями. Хааке действительно один из немногих художников, сумевших превратить свою политическую позицию в форму. Однако его самые скандальные работы пришлись на семидесятые-девяностые годы и уже мало кого скандализируют. Но это, конечно, не умаляет огромных заслуг Хааке, ставшего пионером критического искусства.
Выставка Хааке напоминает огромный музей компромата. Здесь не стали ломать полы, чтобы воспроизвести самую знаменитую работу Хааке «Германия», показанную на Венецианской биеннале 1993 года и удостоенную «Золотого льва». Но высадили травку (ранняя работа «Растущая трава»), развесили километры фотографий домов с текстами, разоблачающими владельцев недвижимости, и выставили объекты, критикующие арт-систему, проложив длинную магистраль от самых ранних работ до последних, созданных специально для выставки.
Хааке начинал с критики медиа, заставляя зрителя усомниться в объективности информации. В 1969 году он сделал инсталляцию «Новости»: из телекса выходят неимоверно длинные рулоны бумаги с новостями в реальном времени от немецкого агентства DPA. Хааке буквально материализовал метафору «информационный мусор» – потоки информации постепенно превращаются в груду макулатуры, из которой уже невозможно извлечь внятное сообщение. Сегодня эта инсталляция выглядит трогательным раритетом, хотя смысл ее не устарел.
Информация стала для Хааке главным медиумом, возможно, именно благодаря этому он до сих пор остается одним из самых актуальных художников. В 1971 году Хааке сделал работу на основании компромата на некоего Шапольского, владельца недвижимости на Манхэттене, бывшего деловым партнером членов попечительского совета Музея Гуггенхайма. Выставку отменили за шесть недель до открытия, а сам художник пятнадцать лет не выставлялся в США. С тех пор связь корпораций и музеев – любимая мишень Хааке. Впрочем, как и махинации в недвижимости, крайне коррумпированном бизнесе.
На выставке есть новая, специально созданная для Музея королевы Софии работа «Воздушные замки», раскрывающая причины кризиса в Испании. Финансовая система со времен Франко устроена так, что испанцам выгоднее быть собственниками, а не арендаторами жилья. Но ипотека привела к тому, что 70% населения вошли в пожизненные долги. Хааке использовал здесь не только фотографии, но и видео – одни и те же новостройки монотонно мелькают на нескольких экранах, отчего создается впечатление безысходности.
Досталось от Хааке и другим могущественным музеям. Нью-йоркскому МоМА – за то, что взяли в спонсоры выставки кубизма Phillip Morris: на огромной пачке сигарет Marlboro нарисован портрет сенатора Джесси Хельса, расиста и гомофоба, который лоббировал интересы табачной индустрии в правительстве, а табачная компания в ответ финансово поддерживала его «благотворительный» центр. Рядом разоблачение основателя могущественной сети музеев Петера Людвига – за откачивание средств его фондом из государственного бюджета и соответственно из госмузеев. И могущественного галериста Чарльза Саатчи – за то, что его пиар-агентство участвовало в предвыборной кампании премьер-министра ЮАР Питера Бота, проводившего политику апартеида. Огромный черный куб с выведенными на нем опасными связями братьев Саатчи – альтернатива «белому кубу», респектабельной галерее Саатчи.
Выставка Хааке превратилась в нечто вроде позорного столба, а из разоблачений Хааке складывается особая история искусства. Он, безусловно, выиграл свою информационную войну: его победа и в том, что у него много последователей – на другом этаже музея проходит выставка Антонио Мунтадаса, испанского Хааке. Жаль только, у нас еще нет своего Ханс Хааке – поле для разоблачений здесь просто бескрайнее.
