Михаил Боде
Новый Манеж, Москва 11–26 ноября 2010
«Встреча двух миров» — своего рода подборка иллюстраций к роману, который закрутил гигант французского автопрома компания Renault с современным искусством. Роман, в котором были и счастливые встречи, и размолвки, длился около 20 лет. Закончился он в 1985 году из-за финансовых трудностей. У компании же от той поры сохранились ценные вещи — произведения Дюбюффе, Тенгели, Раушенберга, Эрро и др. По ним посетители Нового Манежа могли проследить этапы послевоенного современного искусства: от «ар-брют», кинетизма, «нового реализма» и поп-арта до «нарративного изображения».
Начался этот роман в 1967 году, когда руководство компании, присмотревшись к художественной ситуации и заметив, что флюгер актуальности повернулся от абстрактной живописной лирики к разного рода техническому арту, решило поддержать тех художников, для которых новая реальность означала индустриальную. Однако новаторам выдали удочку, а не рыбку. То есть у них не стали покупать готовые произведения, а предложили самим поработать в цехах на сборке арт-объектов, открыв перед ними склады запчастей.
Вероятно, каждый из участников проекта «Исследование, искусство и производство» думал, что переиграл партнера. Кинетисты и «новые реалисты», пользуясь даровыми материалами и рабсилой, откровенно «дадаиствовали», не столько конструируя, сколько иронично разбирая по винтикам эту самую индустриальную реальность. Как, например, Жан Тенгели, мастеривший из металлолома какие-то инфернальные повозки и абсурдные маховики. Или как Арман, маниакально собиравший из автомобильных деталей декоративные «аккумуляции». Опусы такого рода, правда, малых, «офисных» размеров, были показаны и на московской выставке.
В выигрыше, вероятно, считало себя и руководство Renault, поскольку той же самой удочкой художники добывали для нее имидж современной продвинутой в инновациях компании. К примеру, работы Армана с лейблом accumulations Renault во множестве разошлись по музеям и частным коллекциям, а один из опусов Тенгели был передан для временного экспонирования в Центр Помпиду.
Однако, вовлекая художников в производственные отношения, руководство Renault не подозревало, какими могут оказаться последствия. Камнем преткновения стало амбициозное монументально-декоративное сооружение, заказанное компанией в 1975 году Жану Дюбюффе для украшения двора своей штаб-квартиры в Булонь-Бийянкуре. Престарелый бунтарь, основатель art brut («сырого» или «дикого» искусства), согласившись освоить предложенные ему площади и использовать ультрасовременные синтетические материалы, затеял такой мегапроект, оплатить который компания отказалась. Работы были остановлены, разразился скандал, художник подал в суд и в конечном счете выиграл процесс. Правда, его недостроенный «Летний салон» был похоронен под бетонной подушкой. На память компании остались многочисленные «брутальные» картины-рельефы из пластика, выполненные художником еще до конфликта. Из них-то нынешние экспозиционеры и выстроили своего рода пещеру с палеолитическими рисунками. Вероятно, Дюбюффе понравился бы такой дизайн его первой выставки в Москве.
Так или иначе, но в дальнейшем Renault отказалась от «цехового» арта, допуская художников лишь в свой PR-отдел. Что и видно по изопродукции Эрро, смеси рекламных постеров с фрагментами шедевров Гогена, Мане, Дельво и Фуке. Впрочем, к тому времени и флюгер актуальности снова повернулся.
