Владимир Паперный

Культуролог, автор знаменитой книги «Культура два» о прошлом и будущем грандиозного проекта

«Вся история выставки может служить иллюстрацией мысли Гегеля о том, что история повторяется сначала как трагедия, потом как фарс»

История ВВЦ началась в 1933 году на Втором Всесоюзном съезде колхозников-ударников. Все знают, что такое коллективизация, начавшаяся в 1929 году, но чтобы напомнить масштаб этой трагедии, приведем свидетельство очевидца. «Страшной весной 1933 года я видел, как люди мерли с голода, – вспоминал Лев Копелев. – Я видел женщин и детей с раздутыми животами, посиневших, еще дышащих, но уже с пустыми мертвыми глазами. И трупы… трупы в порванных тулупах и дешевых валенках, трупы в крестьянских хатах, на тающем снегу старой Вологды, под мостами Харькова…»

Города были оцеплены войсками, чтобы не пропускать умирающих с голода крестьян. Несмотря на это, массовое переселение крестьян в города остановить не удалось. Это была грандиозная социальная революция. «Движение миллионов масс, – писал Василий Гроссман в повести “Все течет”, – привело к тому, что светлоглазые и скуластые районные люди заполнили улицы Ленинграда, а в лагерных бараках то и дело встречались Ивану Григорьевичу картавые печальные петербуржцы».

Каким же образом эта новая власть скуластых районных людей решила справиться с беспрецедентным голодом, охватившим страну? Было решено создать изобилие на 136 гектарах Останкинского парка. «Выставка должна показать образцы достижений в области сельского хозяйства СССР, – писал бывший супрематист, на тот момент главный художник ВСХВ Эль Лисицкий. – Из этого следует, что выставка должна быть сугубо вещественная. Это собрание живых объектов – зерна, плодов, овощей, животных, то есть не коллекция агиток, а коллекция аргументов».

Коллекцию аргументов было решено открыть 1 августа 1937 года к двадцатилетию советской власти на сто дней. Работы начались со второй половины 1935 года. Павильоны делались из типовых деревянных деталей. Работа шла медленно, но к июлю 1937 года уже стояли главный павильон, павильоны Белоруссии, Украины, Татарии, Туркмении, общий павильон Закавказских республик, павильоны «Механизации», «Свеклы», «Овощей» и др.

Поскольку к сроку построить выставку не удалось, был назначен новый срок – 1 августа 1938 года. Заодно решили увеличить срок службы павильонов до пяти лет. Тем временем был расстрелян нарком земледелия Михаил Чернов и арестованы главный архитектор ВСХВ Вячеслав Олтаржевский, начальник стройуправления Исаак Коросташевский и др. Наркомом земледелия и одновременно председателем Главвыставкома был назначен Роберт Эйхе, но в мае был арестован и он. Открытие было перенесено на 1 августа 1939 года.

Попутно было обнаружено вредительство в художественном решении выставки. Не было ни одной скульптуры ни Ленина, ни Сталина, а вход на выставку «напоминал забор». В планировке выставки не было «яркости и праздничности», а архитектура многих павильонов была обезличена и «невыразительна».

Решено было снести и построить заново павильоны Белоруссии, Поволжья, «Механизации», Арктики, павильон Закавказских республик (заменив его тремя отдельными) и главный вход. Перед главным павильоном решили поставить скульптуры Ленина и Сталина, сверху, на башне главного павильона – скульптуру «Тракторист и колхозница», а перед новым павильоном «Механизации» – 25-метровую железобетонную статую Сталина. Однако железобетон, из которого была сделана статуя, оказался недолговечным, и ее пришлось разобрать.

Вторая реинкарнация выставки началась 25 октября 1948 года, когда Совет министров СССР постановил обновить ВСХВ к 1950 году. Площадь территории была увеличена до 207 гектаров, и ряд павильонов радикально перестроен с большим количеством «архитектурных излишеств». Яркий пример – закрытие торца легкой открытой конструктивистской арки павильона «Механизации» тяжеловесным монументальным фасадом. Открытие выставки произошло только после смерти Сталина, в 1954 году. Четыре года спустя Совет министров решил расширить тематику экспозиции и назвать новое детище Выставкой достижений народного хозяйства (ВДНХ).

Республиканские павильоны теперь превращались в отраслевые. Фасад азербайджанского павильона был обнесен штампованными алюминиевыми панелями и переименован в «Вычислительную технику», но стоило любознательному посетителю заглянуть за современный фасад, как его взгляд упирался в старую стену, состоящую из стилизованных исламских михрабов. Учитывая вклад арабских математиков в развитие алгебры и тригонометрии, соединение вычислительной техники с исламским орнаментом можно считать вполне логичным.

В 1992 году ВДНХ СССР была превращена в Государственное акционерное общество «Всероссийский выставочный центр». Многие павильоны были сданы в аренду. Павильон «Механизации сельского хозяйства», ставший в конце пятидесятых «Космосом», назвали «Все для сада и огорода» – сельское хозяйство вернулось к доиндустриальным технологиям. Портрет Гагарина, оставшийся в торце павильона от эпохи «Космоса», был завешен тряпкой, чтобы взгляд первого космонавта не натыкался на грабли.

Некоторые павильоны снова приобрели географическую идентификацию. Павильон Белоруссии, ставший в шестидесятых «Электрификацией», снова вернулся к Белоруссии. «Вычислительная техника» снова стала Азербайджаном, а Казахская ССР, пройдя фазу «Металлургии», была передана Казахстану. Происходили и более странные трансформации. Построенная в 1964 году «Сибирь», ставшая ненадолго «Угольной промышленностью», была передана Армении, а Эстонская ССР, пройдя фазу «Биологии», стала павильоном Кыргызстана.

Вопрос «Что делать с ВДНХ?» возник сразу пос­ле распада СССР. Идея превращения территории в гигантскую ярмарку, а именно это произошло под эгидой ГАО «ВВЦ», вызвало возражения представителей самых разных профессий и политических ориентаций. Попытка реконструкции выставки, начавшаяся в 1986 году, была заброшена. От нее остался только павильон № 3 архитектора Андрея Бокова, в котором теперь красиво отражается главный вход архитектора Леонида Полякова. В 2009 году был проведен конкурс «ВВЦ завтрашнего дня – каким его видишь ты?». Проект, представленный ВВЦ в 2010–2011 годах, вызвал протесты историков архитектуры и специалистов по охране памятников.

Вся эпопея выставки может служить иллюстрацией мысли Гегеля о том, что история повторяется сначала как трагедия, потом как фарс. На мой взгляд, историко-архитектурный подход к выставке имеет смысл только для историков архитектуры. Да, в со­здании и многократных реконструкциях выставки участвовали талантливые архитекторы, планировщики, скульпторы и живописцы. Их сохранившиеся работы представляют искусствоведческий интерес и, безусловно, должны быть сохранены. Но история выставки не укладывается в искусствоведческие рамки.

Утопический жанр всемирных и национальных выставок, формировавший начиная с конца XIX столетия образ будущего, не оставил больше такого целостного объекта. Его уникальность состоит в том, что в нем отразилась вся история нашей страны, со всеми ее трагедиями и триумфами. Поэтому то, что должно здесь возникнуть, должно парадоксальным образом соединить, казалось бы, несоединяемое. Это должен быть одновременно музей истории СССР, парк культуры и отдыха, экспо-парк, ботанический сад, музей архитектуры, ярмарка и многое другое.

Возможно ли это? Тут стоит обратиться к истории создания Диснейленда, несмотря на все негативные ассоциации, связанные с этим названием у культурной элиты. Подлинная идея Уолта Диснея состояла в восстановлении утерянного мира его счастливого детства – ностальгическая мечта одного человека. Все без исключения эксперты уверяли его, что идея обречена на финансовый провал. Однако фанатическая преданность Уолта своей идее позволила сделать Диснейленд одним из самых успешных парков ХХ века. Ностальгия Диснея загадочным образом притягивает и взрослых, и детей из сотен стран и городов.

Если бы Диснейленд создавался не одним фанатиком, а группой экспертов или инвестиционной компанией, получилось бы нечто совсем другое или не получилось бы ничего. Это хороший урок для реорганизаторов ВВЦ. Нужны не всенародные обсуждения, не комитеты экспертов и не заказные архитектурные конкурсы. Нужен один фанатик с личной ностальгической мечтой, бесконечной энергией и широким кругозором, который собрал бы вокруг себя команду единомышленников, состоящую из специалистов в самых разных областях, разделяющих его фанатизм. Такая команда смогла бы пробить все непреодолимые финансовые и инженерные препятствия и создать «наш ответ Диснею», в котором соединилась бы искренняя любовь к прошлому без его лакировки и открытость к технологиям будущего без превращения его в технократическую утопию.