Бернхард Шульц
В Берлине идет снег. Раньше это было обычным делом, но сейчас воспринимается как нечто исключительное: что делать — глобальное потепление. Лично мне приятно видеть заснеженные улицы, но знают ли нынешние молодые люди, какие трудности приносят снег и лед? Это совсем не праздный вопрос, как может показаться, ведь культурный центр Tacheles, куда я направляюсь, населен художниками, которые, возможно, никогда еще не видели снега в Берлине.
Да, зимы в Берлине не особенно суровы, но все познается в сравнении, все относительно. Tacheles — это то, что по-немецки называется institution, то есть существование чего считается незыблемым. Но тот факт, что заброшенный дом, ставший впоследствии Tacheles, снова выставлен на продажу, эту незыблемость поколебал. Полагаю, однако, что все останется так, как сложилось без малого двадцать лет назад. Но мне захотелось убедиться в этом лично. На Ораниенбургер-штрассе, где расположен Tacheles, полно туристов, и я бываю там, только если надо показать это место моим гостям. У входа в Tacheles я чуть не упал, потому что городские власти не догадались, что дорожку надо посыпать песком. Центр наводнен французами, японцами и многочисленными итальянцами, все снуют вверх-вниз по лестнице. Немцы, если и встречаются, то разве что приехавшие с юга, с непременной картой Берлина в закоченевших руках. Но где же искусство? На каждом этаже располагается бар, есть несколько галерей, в которых особенно не на что смотреть, есть еще сувенирная лавка, где продаются натужно юмористические открытки. Расхожий материал художников — металлолом, впечатление такое, что они пытаются заново изобрести скульптуру XX века.
Когда-то пристанище для художников, отчаявшихся в поисках мастерской, теперь оживленный магазин, где продается всякая чепуха, которую туристы считают искусством
И конечно, вездесущие граффити. Все стены, все без исключения части здания покрыты толстым слоем краски из баллончиков. Если в наши дни и встречаются дерзновения в духе вагнеровского Gesamtkunstwerk, то вот они. Здание словно укутано в пелену из этой краски из баллончиков.
Настоящим сюрпризом оказалась выставка белорусского художника Александра Родина, расположенная в зале под стеклянной крышей. Все стены были донельзя плотно завешены картинами, кажется, так принято делать в Петербурге. Художник находится здесь же неподалеку, слушает какую-то радиопередачу по-русски. Любую картину можно купить. Я не спросил, сколько это стоит, но никакой другой посетитель тоже ни о чем таком не спрашивал. Выглядят картины довольно внушительно, нечто в духе Филонова. Но Филонова третьестепенного, надо сказать. Чем-то эта живопись похожа на только что виденные мною граффити.
Вопрос: разве таким был задуман Tacheles? Когда вскоре после объединения Германии в 1990 году здание отдали художникам, весь квартал выглядел весьма запущенным. Но он обладал тем шармом, который характерен для заброшенных домов, которые ожидают новой жизни. Который есть у ночных клубов, наскоро открытых в недавних угольных подвалах, или у баров, где пиво подают в ящиках. По большому счету Tacheles и есть такой бар. Здание огромное. В советские времена это был универмаг (мы в демократическом Берлине, не забывайте). По поводу того, каким быть этому начинанию среди художников и владельцев здания (все время меняющихся), велись нескончаемые споры. Но они давно умолкли, и теперь Tacheles уже абсолютно выпал из культурного контекста. Зато его полюбили туристы. Они видят в нем какую-то романтическую грезу, которая недостижима для них в обыденной жизни.
Все это я обдумывал, когда с трудом продирался сквозь толпы туристов, спускаясь по лестнице. Можно было бы для увеселения отправиться в бар, расположенный на первом этаже. Он называется Zapata. Его хозяин, мексиканский социалист, научился ловко уворачиваться от налогообложения, и сильно разбогател, и продолжает богатеть, так как поток туристов не иссякает. Но в бар я не пошел. Уж очень я устал от этих граффити всех видов, претендующих на какую-то оригинальность и изобретательность. Я спешил покинуть Tacheles. Пусть он остается таким, какой есть со своей запутанной историей: когда-то пристанище для художников, отчаявшихся в поисках мастерской, теперь оживленный магазин, в котором продается всякая чепуха, которую туристы из разных стран считают искусством. Это заведение не имеет никакого отношения к богатой художественной жизни Берлина. Но какую-то полезную функцию оно все же выполняет. Это — туристический объект, а туристы нужны Берлину, поскольку тратят там много денег. Я посмотрел на все происходящее и решил не оценивать это слишком сурово, в том числе и деятельность так называемых художников. Пусть даже их граффити ничем не лучше любых других, которые можно видеть на стенах домов или рекламных щитах, или даже в сортирах. Еще надо было, наверное, купить открытку, но я пошел прямо к выходу. Снег на улице уже начинал таять…
Перевод с английского
