Один мой друг, живущий в Нью-Йорке и женатый на китаянке, когда-то задумал написать книгу о китайцах. Книгу он так и не написал, но название осталось – «Китай, или 5000 лет жадности». Насчет жадности я судить не берусь, это все-таки слишком сильное утверждение, но то, что китайцы – люди прагматичные, давно всем известно. Даже дружба в Китае зиждется не на привычном нам представлении о совместном времяпрепровождении и распитии спиртных напитков, а на взаимной выгоде и деловом партнерстве. У нас в Китае с одним художником был общий проект. Мы печатали свою картинку посредине ватманского листа, а он в старинной китайской технике рисовал вокруг нее пейзаж пальцем. Работы эти складывались в закрома наших квартир в ожидании лучших времен. Однажды жена художника пригласила меня в гости. Я был неприятно поражен, ожидая подвоха, – просто так в Китае в гости не зовут. Отказаться, разумеется, нельзя, так что я собрался с силами и пошел. Подвох ждал меня за углом их прихожей – в лице аккуратно составленных в ряд творений художника с наклеенными ценниками «50 юаней». Его жена, разумеется, знала, что я не куратор, коллекционер или галерист. Но также она превосходно знала, что нашей чистой мужской дружбе пришла пора приобрести материальную основу. Понятное дело, я ничего покупать не стал, и наши отношения пришли к логичному и быстрому концу.
Эта же природная прагматичность привела к тому, что когда китайские чиновники и олигархи (что, по сути, одно и то же, ибо олигархи в Китае – те же чиновники, только управляющие не министерствами, а государственными корпорациями) смекнули, что на Западе китайское искусство в цене, они стали скупать его на корню, в сто крат взвинтив эту самую цену. Многие знают пекинскую фабрику 798 – эдакий пчелиный улей, набитый сотами галерей, бутиков, ателье, по сравнению с которым наш «Винзавод» отдыхает, – обойти ее пешком просто невозможно, лучше объехать на велосипеде. Когда готовилась Олимпиада 2008 года, эту фабрику планировали снести, чтобы проложить через ее территорию трассу к новому спортивному комплексу. Тогда несколько депутатов Народного собрания, лоббировавших современное искусство, сумели ее отстоять и дорогу пустили в обход.
Возможно ли у нас представить подобную ситуацию? Почти у любого нашего чиновника или простого обывателя принадлежность к цеху современного искусства и известность на Западе вызывают не уважение, а напротив, желание плюнуть тебе в лицо. Помню, когда в ЦДХ проходила большая персональная выставка Кулика, единственного русского художника, вошедшего в ташеновскую энциклопедию «Искусство сейчас. 137 художников в начале нового тысячелетия», я не поленился изучить книгу отзывов. Почти ничего, кроме пожеланий порочащему родину автору отправиться на три точки и предложений поместить его в тюрьму или психушку, я там не обнаружил. Да что далеко ходить. Когда я сам был задержан сотрудниками госбезопасности для проведения со мной неофициальной, так сказать, беседы, и, будучи возмущен методами этой беседы, сообщил, что я не преступник, а лауреат Премии Кандинского, наивно надеясь, что хоть как-то это меня защитит, то, разумеется, ничего, кроме издевательских смешков, в ответ не услышал.
Взгляд свысока или издевательские смешки – вот отношение к современному искусству нашей власти, которая мало заботится о том, чтобы его защищать или продвигать. Напомню вкратце историю последних запретов. В 2007 году с ехавшей в Париж выставки «Соц-арт» были сняты все работы группы «Синие носы», все работы нашей группы «ПГ» (10 постеров и один лайтбокс), по одной работе Марии Константиновой и Владислава Мамышева-Монро. История с этим запретом сподвигла куратора «Соцарта» Андрея Ерофеева на организацию выставки «Запретное искусство». В 2010 году Ерофеев и другой организатор выставки Юрий Самодуров судом были признаны виновными в разжигании религиозной розни и приговорены к штрафам. Да, их не посадили за решетку, но тем не менее сам этот приговор, как я уже говорил где-то, означает, что власть у нас не только не защитила культуру от нападок людей архаичного средневекового мышления, а напротив, подтвердила, что у нас пусть и не фундаменталистское, но, во всяком случае, полуфундаменталистское государство. После кураторов пошли уже дела самих художников: захват группы «Война» в Москве, подбрасывание наркотиков Лоскутову в Новосибирске, разгром мастерской нашей группы «ПГ» в Москве.
В Китае же вышеописанный прагматизм властей позволил вернуться на родину – физически или виртуально в виде работ – многим изгнанникам-диссидентам. Так в 2008 году вице-президентом Китайской академии искусств был избран живущий в США известный художник-эмигрант Сюй Бин. В том же году в Пекине состоялась ретроспективная выставка живущего во Франции Хуан Юнпина, работы которого еще за шесть лет до того подвергались цензуре и снимались с выставок.
Такая же история была и с Ай Вэйвэем. После его возвращения в Китай в 1993 году он стал чуть ли не единственным официально признанным авангардистом, смог открыть огромную мастерскую в Пекине и получил госзаказ на оформление олимпийского стадиона. Все шло хорошо, пока из художника Ай Вэйвэй не превратился в активиста и не начал критиковать социальную политику властей. Здесь различия между нашими государствами заканчиваются и начинается сходство. Активистов не любят ни там ни тут. Государственный дракон показал свои когти, и случилось то, что рано или поздно должно было случиться, – Ай Вэйвэй был репрессирован.
Если же говорить собственно о цензуре, то и тут между нашими государствами куда больше сходства, чем различий. Одно из существенных различий – если у нас действует самоцензура музеев и галерей, то в Китае наличествует официальный институт цензоров. Правда, чем руководствуются его сотрудники, узнать не представляется возможным, поскольку и сама его деятельность жестко отцензурирована, а регламентирующие ее предписания находятся за семью печатями. Еще одно отличие: если в России под запрет, как правило, попадают произведения эротического или религиозного содержания, то в Китае к ним относятся куда более спокойно, чем к политическим работам и изображениям государственных лидеров. После событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году многие участвовавшие в них художники попали в правительственные черные списки, не могли больше выставляться и им был закрыт выезд за рубеж. Это продолжалось вплоть до 2003 года, когда наступил короткий период оттепели, длившийся два года. Но уже в октябре 2005 года была внезапно закрыта выставка «Шарм и Сила – Мао Цзэдун и современные китайские художники» в пекинской галерее Синьдун Чэн. Тогда это было неожиданным, и владелец галереи с удивлением говорил: «После 25 лет экономических реформ, я думал, Китай готов принять произведения, подобные этим. Это крупные современные художники. Их работы показывают во всем мире, но почему их нельзя выставить в Китае?»
Он ошибся – на самом деле работы этих художников в Китае приветствовались, но только не все. Весной следующего года из трех галерей района Дашаньцзы были сняты около двадцати работ, в том числе произведение пекинского художника Гао Цяна, изображающее слабого желтого Мао, купающегося в реке Янцзы кровавого цвета, и знаменитое полотно Хуан Жуэя со слоганом культурной революции, сделанным из банкнот с портретом Мао. Похожий на нашу историю с «Соц-артом» прецедент случился в 2008 году, когда китайское правительство запретило музеям передавать работы для масштабной нью-йоркской выставки «Искусство и китайская революция». Наконец, в 2009 году цензурным репрессиям подверглась первая неправительственная Пекинская биеннале на фабрике 798, когда был снят целый ряд работ, посвященных событиям вокруг Сычуаньского землетрясения, – та же тема, с которой начались и последующие злоключения Ай Вэйвэя, закончившиеся его арестом в апреле этого года.
Но я убежден, что эти отчаянные политические попытки контролировать рынок обречены на провал. Запрещенные властями работы только взлетают в цене. На смену хмурым партийным тяжеловесам прошлых поколений приходят молодые и улыбчивые прагматики. Все это напоминает приступ агонии умирающего монстра, который, судорожно хватаясь за привычные рычаги, все равно будет вынужден рано или поздно захлебнуться денежной массой.
Илья Фальковский
Текст Илья Фальковского читайте в журнале «Артхроника» №9 (октябрь / ноябрь)
