В США 5 ноября на 85-м году жизни скончался Нортон Додж, коллекционер, который известен в арт-мире как крупнейший собиратель советского неофициального искусства. Он был одним из тех, кто нелегально покупал работы нонконформистов-шестидесятников и вывозил их из СССР. Одним из тех, кто фактически открыл Западу подпольное советское искусство и сохранил его для истории.
Нортон Таунсенд Додж родился в 1927 году в Оклахома-Сити, учился в калифорнийском колледже Дип Спрингс, затем в Гарварде. Его отец был одним из учредителей и первым президентом Американской ассоциации учителей физики, а позднее – президентом Норвичского университета в Вермонте. Мать – выпускница знаменитого вассеровского колледжа со степенью магистра по психологии, прекрасно играла на пианино. Родители собрали колоссальную библиотеку, коллекционировали восточные ковры, карты и керамику.
Так что благодаря полученному воспитанию страсть к коллекционированию и исследованию у Доджа была, как говорится, в крови. В Советский союз же он впервые попал в 1955 году – молодой советолог приехал от Гарвардского университета изучать экономику враждебной страны, в частности ее тракторную промышленность. Но оказалось, что помимо тракторов и неутомимых советских тружениц (чуть позже Додж предпринял исследование о роли женщины в советской экономике, которое было опубликовано в 1966 году) в этом закрытом государстве было нечто гораздо более интересное. Будучи внимательным и любопытным (и не бедным) иностранцем, Нортон Додж быстро попал в подпольную художественную среду.
Первую свою картину он, по собственным воспоминаниям, купил у Льва Кропивницкого в 1961 году на каком-то вполне типичном для того времени квартирнике. Работа была маленького формата, чтобы не было проблем с вывозом. С того момента Додж различными способами вывез из СССР около 10 тыс. произведений нонконформистского, диссидентского искусства. Он общался со всеми – художниками, собирателями, посещал мастерские, всегда платил столько, сколько хотел художник или даже больше (просили, разумеется, копейки). Но главное – вывозил, вывозил, вывозил. Вплоть до 1977 года, своей последней поездки в Советский союз.
Впрочем, не перестал Додж собирать и в родной Америке, покупая у художников-эмигрантов и дилеров. В итоге образовалась коллекция в почти 20 тыс. единиц. Все, кого мы сейчас любим и ценим: Илья Кабаков и Оскар Рабин, Борис Свешников и Евгений Рухин, Тимур Новиков и Гриша Брускин, Михаил Шемякин и Дмитрий Плавинский, Анатолий Зверев и Олег Васильев – и еще примерно тысяча имен, более или менее известных, востребованных, оцененных. Тридцать лет истории «запрещенного искусства» с середины 1950-х до 1988 года (Додж намеренно ограничился именно этим годом, когда аукционный дом Sotheby’s провел в Москве своей знаменитый аукцион). Сам Нортон Додж так говорил в одном из интервью о принципах своего коллекционирования: «Прежде всего, я искал произведения, которые были запрещены правительством, включая работы, посвященные религиозной или эротической тематике. Или стили, которые считались вызовом советской доктрине, как, например, абстрактное искусство или сюрреализм. Я хотел исследовать различие в степени контроля со стороны правительства в Москве и по всему Советскому Союзу, поэтому был заинтересован в приобретение работ из всех регионов СССР».
Первоначально весь объем произведений хранился на ферме Доджа и его супруги Нэнси в штате Мэриленд, разумеется, для этого не предназначенной. Чем дальше, тем очевидней становилась необходимость передать собрание в хорошие, а главное публичные «руки». Хранилище была найдено только к началу 1990-х – Музей искусств Джейн Вурхес Циммерли Ратгерского университета в городке Нью-Брансвик оказался готов взять коллекцию под свое крыло. В 1995 собрание переехало в специально для нее отведенный флигель, где и выставляется по сей день.
Сам же университет в такой ситуации волей или неволей превратился в важный центр изучения советского искусства, популяризацией которого Нортон Додж занялся гораздо раньше. Он организовывал различные выставки нонконформистского искусства с 1970-х, в 1980-м основал некоммерческую галерею в Сохо в Нью-Йорке, сотрудничал с Американской ассоциации по продвижению славянских исследований (AAASS), в течение многих лет был в правлении музея CASE Джерси, членом совета попечителей Художественного фонда Колодзей и, конечно, самого музея Циммерли.
И все же во всей этой прекрасной бочке меда нельзя обойтись пусть без капли, но все же дегтя. Дело в том, что в России Нортона Доджа уважают, но скажем так, недолюбливают. Работы из его коллекции никогда не выставлялись на родине. Не была переведена на русский его книга «From Gulag to Glasnost», 360-страничный том, выпущенный в 1991 году к одноименной выставке, фактически энциклопедия неофициального советского искусства. Нортона Доджа вообще у нас как-то замалчивают, и причина не так уж туманна. Его коллекция слишком хороша! Понять, что самое главное собрание нашего, родного нонконформизма оказалось не в Москве или Петербурге, а в крошечном заокеанском Нью-Брансвике, можно. Но вот простить…
Впрочем, все это наши домашние комплексы, а Нортон Додж заслужил свое право называться хранителем, если не спасителем запрещенного советского искусства. Его коллекция уникальна не только своей масштабностью, разнообразием работ, художников и направлений, но и тем, что другую такую собрать уже невозможно. Было время и время ушло. Нортон Додж умел видеть тогда то, что большинство людей начало видеть и понимать десятилетиями позже. В нем слились черты, необходимые для настоящего коллекционера – любопытство, вкус, острый глаз и, конечно, смелость. Прощаясь с Нортоном Доджем, мы, по эту сторону океана, можем надеяться только на одно: что его собрание когда-нибудь доедет – пусть в форме временных выставок – до той земли и того общества, которые и породили подпольное, неофициальное, запрещенное, диссидентское, нонконформистское – как ни назови – искусство. То искусство, которое по сей день во многом не понято и не оценено нами самими. Но благодаря деятельности таких энтузиастов как Нортон Додж сохранено и полноценно вошло в историю русского и мирового искусства.
Юлия Виноградова