Международная биеннале «Манифеста» в 2014 году пройдет в Санкт-Петербурге, а ее главной площадкой станет Государственный Эрмитаж. Художник ОЛЬГА ЖИТЛИНА поговорила с директором международного фонда «Манифеста» об интересе к Эрмитажу, о Санкт-Петербурге как зеркале европейских проблем и о том, сможет ли предстоящая биеннале кого-то шокировать или спровоцировать цензуру

– Как художник, учившийся, а также живущий и работающий в Петербурге, я испытываю двойственные чувства. Тот факт, что следующая «Манифеста» должна состояться в Петербурге, с одной стороны, воодушевляет, с другой – озадачивает, поскольку работать в нашем городе с каждым месяцем становится все сложнее. Так почему Петербург?

Хедвиг Фейен © Фото: Алехандро Рамиреc

Хедвиг Фейен © Фото: Алехандро Рамиреc

Отбор происходит так. Города, желающие принять «Манифесту», присылают заявки. Мы получили заявки из Цюриха, Белфаста и других мест. Мы выбрали Петербург по двум причинам. Изначально «Манифеста» пыталась навести мосты между Востоком и Западом. Это крайне важно. В течение двадцати лет нас критиковали, что мы не были в России, в Польше – вообще недостаточно освоили Восточную Европу. На протяжении двадцати лет мы искали подходящий город, музей или институцию в Восточной Европе, и все безрезультатно.

На то было много причин – финансовых, организационных, политических. Все эти двадцать лет мы пытались доказать, что «Манифеста» должна быть как на Западе, так и на Востоке, как на Севере, так и на Юге. На этот раз у нас был выбор из 3–4 мест, которые претендовали на то, чтобы принять «Манифесту 10» , но поскольку следующая биеннале будет юбилейной, мы хотели вернуться к собственным истокам. Любопытно, что Петербург основан Петром I, который приехал в Голландию, чтобы обучиться всевозможным градостроительным и техническим дисциплинам. Город был задуман как копия Амстердама. Большая часть коллекции Екатерины II из Нидерландов. Она руководствовалась советами своих высокообразованных современников, таких, как Дидро, Троншен. Петербург интересен потому, что в нем находится один из самых больших и значительных музеев, и его коллекция крайне примечательна. И сам музей рефлектирует на тему роли современного искусства в сегодняшнем обществе. Именно этим и занимается «Манифеста». Последняя биеннале ставила вопрос: как художественные практики влияют на изменение общества? Ведь меняется не только ваша страна, но и Европа.

– Значит, речь не столько о Петербурге, сколько об Эрмитаже?

Если бы Государственный Эрмитаж нас не принял, вряд ли бы наша идея удалась. Тот факт, что главная выставка будет в Эрмитаже, крайне важен. И самое замечательное здесь то, что мы приглашаем куратора подумать о коллекции, ее истории, точке отсчета. Может быть, даже сравнить художественные практики с коллекционированием.

– Означает ли это, что основной фокус «Манифесты 10» сместится с актуальных проблем в историко-искусствоведческую плоскость?

Этого мы пока не знаем. Поскольку в эрмитажной коллекции по большей части исторические работы, куратору наверняка придется вписывать современное искусство в исторический контекст. Именно это было сделано на «Манифесте 9». Мы считаем, что сегодня исключительно линейное искусствоведческое повествование без контекстуализации современных практик в истории крайне проблематично, в особенности в тех местах, где происходит «Манифеста».

– К вопросу об историческом наследии и современном искусстве… Сто лет назад Петроград был важной точкой на карте русского искусства, местом рождения авангарда. Что вам известно об искусстве Петербурга, скажем, последних двадцати лет?

Мы еще не приступили к серьезному исследованию. Я знаю группу «Что делать?», у них интересные работы, и они хорошо известны здесь, в Голландии. Куратор «Манифесты 10» прозондирует почву. Мы постараемся установить контакты с местными институциями. Есть разные сценарии. Первый – это программа параллельных событий. Мы концептуализируем основную выставку, а институции организуют свои программы в рамках «Манифесты».

Мы выпускаем книгу, отвечаем за наполнение. Вторая возможность: разные художники и кураторы участвуют тем или иным образом, например, входят в состав команды, работают вместе. И, конечно же, мы собираемся проводить множество образовательных проектов, воркшопов, конференций и других мероприятий.

– Начиная с лета 2012 года в Петербурге я стала регулярно сталкиваться с политической цензурой, исходящей от институций, так или иначе взаимодействующих с госструктурами. Надеетесь ли вы избежать подобных проблем, и если да, то каким образом?

Насколько я могу судить сейчас (и это не наивность), подобных проблем у нас возникнуть не должно. Я пересмотрела каталог «Манифесты 9», спрашивая себя, может ли это кого-то шокировать? Я не знаю. Я отдаю себе отчет в том, что политическая ситуация в России достаточно сложная. Проблемы есть, мы их не отрицаем. Но означает ли это, что «Манифеста» должна проходить только в таких местах, как Цюрих или Мурсия или вообще только на Западе? Означает ли это, что нам следует избегать политических тем? И что такое политические темы? Например, в Голландии есть художник Эрик Ван Лисхаут, рисующий карикатуры на правых политиков Западной Европы – должно ли это считаться чем-то опасным? Этого мы пока не знаем.

– Мне кажется, в России можно быть сколь угодно критичным до тех пор, пока дело не касается местных проблем.

По крайней мере, до сих пор ни вице-губернатор, ни директор Эрмитажа Михаил Пиотровский не упоминали ни о каких специальных ограничениях. На данный момент всем известно, что «Манифеста» требует художественной автономии. Мы надеемся создать множество связей, привести в Петербург большое число художников. Мы хотим говорить не только об специфических проблемах города, но и о проблемах Европы.

В Голландии мы тоже переживаем подъем крайне консервативной Партии Свободы (PVV), так что на бывшем Западе тоже многое меняется. Мне сложно сказать, как именно «Манифеста 10» должна повлиять на эту ситуацию, и что это является нашей основной целью. Мы хотим сделать высокоинтеллектуальный интересный художественный проект, способный воодушевить местных жителей посредством образования, знания, дискурсивных программ.

– В пресс-материалах вы пишете, что хотите «создать в городе обширную интеллектуальную платформу». На протяжении последних пяти лет такие попытки предпринимали художница и преподаватель Эмили Ньюман и группа «Что делать?» Может быть, из-за недостатка тех, кто мог бы стать этой обширной интеллектуальной платформой или в силу еще каких-то причин, эти инициативы сложно назвать на сто процентов успешными.

У меня сложилось впечатление, что у местной публики есть интерес если не к современному искусству, то к современной культуре. Но теоретические знания часто отсутствуют. Возможно, это происходит в силу старомодности некоторых институций. Поэтому «Манифеста» будет включать в себя образовательную часть. Например, в рамках предыдущих биеннале мы создали Академию «Манифесты», в рамках которой проходило множество воркшопов для кураторов и художников. Ошибочно считать, что мы развешиваем картины по стенам и исчезаем.

– Что вы думаете о программе «Эрмитаж 20/21» (программа Эрмитажа, посвященная искусству XX и XXI веков – Артхроника)?

Я видела выставку братьев Чепменов и инсталляцию Кабакова. Это развивающийся проект. Будет замечательно, если им удастся создать коллекцию XXI века. Я думаю, музею нужно понять, какие художественные практики существуют на сегодняшний день. И я верю, что раз они хотят принять «Манифесту», то отдают себе отчет в том, что это не столько о спектакулярности, сколько о создании интеллектуального поля, что это биеннале-исследование. Я уверена, что «Манифеста 10» предоставит Эрмитажу отличную возможность познакомиться с замечательными кураторами со всего мира.

– В пресс-релизе упоминается еще одна любопытная вещь о европейском Просвещении, Дидро и Екатерине II. Екатерина хоть и любила изображать просвещенного монарха, но на деле проводила довольно жестокую и консервативную политику. У меня закралось подозрение, что вы сравниваете «Манифесту» с Дидро, переписывающимся с диким российским политиком.

Нет. Я имела в виду Энциклопедию Дидро и д`Аламбера. Екатерина получила Энциклопедию. И мне импонирует идея собирания знаний со всего мира, чтобы сделать их доступными для всех жителей города. Конечно, Екатерина была не такой уж душкой. Но ее феминистская линия поведения кажется мне очень любопытной. Она вовсе не была тонким знатоком искусств, скорее, приобретение коллекции было частью ее политической игры.

Идея Энциклопедии Дидро, который в итоге очутился в Петербурге, эта идея культивирования знания как нельзя более близка духу «Манифесты». Мы исследовательская биеннале, и мы хотим сделать результаты наших исследований доступными для самой широкой публики.

Вопросы задавала Ольга Житлина