Первый фильм режиссера Сергея Лобана и сценаристки Марины Потаповой (впрочем, сейчас Марина просит представлять ее как поэта-песенника) «Пыль» был снят за 3000 долларов, с одного дубля. Второе их кино – «Шапито-шоу» – обошлось продюсерам уже примерно в 1,8 млн долларов, а самим создателям – в пять лет жизни. За это время персонажи фильма совершенно срослись с актерами, их играющими, а события сюжета тесно переплелись с биографиями членов съемочной группы.

Василий Корецкий

На протяжении последних лет пяти конкурс Московского кинофестиваля имеет двух по­бедителей. Если официально статуэтку Ге­оргия Победоносца получает какое-нибудь сенильно-благопристойное кино, то неофи­циальным победителем становится дичай­шая экстраваганза, включенная в программу проказниками из отборочной комиссии. В этом году такой дулей стал фильм Сергея Лобана «Шапито-шоу». Впрочем, жюри тоже прониклось симпатией к «Шапито» и вручило Лобану Спецприз.

Следуя апокрифическому завету Ильича, «Шапито-шоу» соединяет в себе два из важнейших для нас искусств – кино и цирк. Композиционно это полиптих, каждая из четырех частей которого посвящена основным формам человеческих отноше­ний: любви (между шизоидным рохлей Киберстранником и живой девочкой Верой), дружбе (между глухонемыми), уважению (тут имеется в виду конфликт отца и сына) и сотрудничеству (несколько занудная, но полная авантюрного шарма история раскрутки двойника Виктора Цоя). Все персонажи сквозные – с окон­чанием своего сюжета они не теряются, а отступают на второй план, появляясь в качестве второстепенных героев в других историях. Действие всех четырех новелл происходит в Крыму, куда герои, каждый своей дорогой, прибывают, чтобы начать другую жизнь с новыми друзьями и неожи­данно обретенными близкими. Увы, курорт сталкивает их со старой сартровской мак­симой «ад – это другие». В финале каждой из частей протагонист выходит на сцену шапито-шоу и поет проникновенную ис­поведальную песню о злой судьбе и потере иллюзий. В перерывах между ламен тациями в шапито проходит невыносимо смешное шоу двойников. Фильм длится почти четыре часа, и этот циклопический размах – прямое следствие маргинального положения режиссера Лобана и сцена­ристки Марины Потаповой. Как и всякое выстраданное, сделанное словно в послед­ний раз произведение, «Шапито» броса­ет отсвет на все стороны жизни, в том числе и конкретной жизни конкретных людей. Актеры и персонажи тут неотделимы друг от друга, каждый герой – резонер, а за лю­бым каламбуром, звучащим с экрана, стоит какой-то случай из жизни. Авторы были готовы говорить о съемках часами, мы же постарались выбрать из их воспоминаний все наименее эзотерическое.

Крым

Вы, конечно, думаете, что все это будет цирк? Ну да, «Шапито-шоу» и вправду со­брано из эйзенштейновских аттракционов: вот киберпридурок в майке с лошадками идет топиться в картину Айвазовского, вот девочка-припевочка впервые в жизни обнимает бутылку портвейна и плачет, вот Петр Николаевич Мамонов превращает­ся в лысого черта, а вот двойник Виктора Цоя байроническим инкогнито ходит по курортному пляжу. Действительно смешно.

Но вообще-то это, конечно, драма – и достаточно надрывная. Четыре коми­ческие новеллы о москвичах, которые отправились на курорт, чтобы найти себя, а вместо этого растеряли друзей, иллюзии, любовь и капитал, отравлены бытовым эк­зистенциализмом – печальным ощущением потерянности и одиночества в земном раю. Да и рай ли вообще этот Крым? И почему именно Крым? Отвечает сценаристка Ма­рина Потапова:

– Я очень долго не могла понять, чем хорош Симеиз. Года три. Мы же туда же несколько раз ездили, знакомились со все­ми. Привез нас в Симеиз Бобер (Алексей Левин, ассоциативный продюсер фильма. – «Артхроника»), который там с 1987 года отдыхает. Он нас так уговаривал, что, мол, там парадиз. И вот мы стоим, перед нами какое-то говнокафе с караоке, в небе про­жектора танцуют и пьяные отдыхающие повсюду. Приехали.

Дальнейшее знакомство с достоприме­чательностями, судя по скупым полевым сводкам, было похоже на удаленную сцену из самого фильма. Вино, новые друзья, Се­вастополь, Симеиз, «в первый день на море ходят только лохи». В итоге группа остает­ся ночевать на автостанции: в разгар сезона в Крыму невозможно снять даже собачью будку – в них ютятся сами местные. О кри­зисе жилья на полуострове свидетельствует режиссер Сергей Лобан:

– Вот те сараи с голубыми дверьми, в котором вписывается Киберстранник с Верой, – это Гурзуф. Там на самом деле живут не отдыхающие, а хозяева. Рядом дом двухэтажный, с нормальными квартирами. Вот эти квартиры они сдают, а сами все лето ютятся в сараюшках. Мы, как приехали, увидели, что люди заходят в этот сарайчик, и тут же в сценарии прописали эту халабу­ду. Они, конечно, поначалу нас туда пускать не хотели, потому что никто про это вроде не должен знать. Теневая экономка!

И не только экономика – в Крыму при­творно все, он, как Невский проспект, вечно врет. Но в обманчивости и кроется дьяволь­ское очарование этого, да и любого другого курорта. «Собственно, вот это постоянное ощущение дежавю меня в конце концов стало привлекать. Ты приезжаешь туда – и вроде те же люди, те же кафе, тот же атас. А история уже совсем другая. А еще там всеми встречами управляет судьба. В Мо­скве ты сам регулируешь, с кем оказаться в одном помещении, здесь мы как-то защи­щены. А там – будь что будет. Очень много случайностей, к которым все готовы».

Случаи

Съемочная группа тоже была готова ко многому – кроме того, что рука судьбы окажется главным продюсером фильма. Фатум вмешивался всюду, даже в кастинг, хотя с самого начала было решено, что играть в фильме должны только свои, дру­зья, и многие персонажи вообще писались под конкретных людей. Но люди – штука ненадежная. Они отказывались, уезжали или просто исчезали. Например, роль про­ходимца-продюсера, цитирующего по па­мяти Уорхола, Макларена и Беньямина, дол­жен был играть питерский человек-легенда Глеб Михайлов (звезда трэш-режиссуры, снявший два фильма-пародии – боевик «Черный фраер» и зомби-фэнтези «Маша Портер и волшебное кольцо»). Одно время Михайлов действительно носился с идеей раскрутки двойника Цоя (питерская группа «Виктор», именно ее песни поет в фильме имперсонатор Рома-легенда) и даже снял на одолженные у серьезных людей деньги концертный зал в Питере. Но в какой-то момент стало ясно, что герой должен цити­ровать Уорхола и вообще быть человеком сложноватым, а неведающий обходных путей эгоцентрик Михайлов мог говорить только от собственного лица. Так что роль переписали под интеллектуала Сергея По­пова (московский художник и режиссер, ученик Владимира Кобрина).

Аналогичная история произошла с вы­бором актера на роль Никиты, несуществу­ющего сына Мамонова. Сперва главным кандидатом был некий студент сценаристки Потаповой (Марина преподает в медиала­боратории на журфаке МГУ). «Человек де­мократических взглядов, очень серьезный. На кастинге у всех была задача – прочесть “Липкую ложь” (финальный монолог, общий для всех четырех героев. – “Артхроника”), и он прекрасно все исполнил. А потом по­смотрел сценарий и сказал, что сниматься в таком он никак не может: там мат, гомо­сексуализм и много других вещей, которые он не принимает». В результате Никиту сыграл прекрасный актер театра «Сатири­кон» Степан Девонин, который так мощно, «не стесняясь», исполнил «Липкую ложь», что других кандидатов уже как-то и не рассматривали. Лобан потом показы­вал Девонину пробы студента N – собствен­но, с него Степан Никиту и играл.

Вообще обстановка вокруг фильма в какой-то момент стала довольно инфер­нальной. «Если после “Пыли” все просто сходили с ума, то на “Шапито” стали уже просто умирать, – вспоминает Потапова. – Близкие нам люди заболевали раком и гибли. То есть мы подобрались уже слишком близ­ко к опасным материям. Стали взрослыми».

Зато в конце концов железная пята фа­тума нажала на нужную кнопку – это была кнопка на сотовом телефоне все того же Левина-Бобра. Официальная хроника «Шапито-шоу» утверждает, что картина, вяло протухавшая после того, как кризис поумерил энтузиазм ее главного инвестора Александра Мамута, была спасена случаем. По официальной версии, Левин приехал на дачу к Кате Герасичевой, продюсеру сту­дии Organic Films (поразительное сходство эмблемы студии и символики шапито – еще одно чистое совпадение), и вскользь обмолвился о проблемах с финансирова­нием картины. По неофициальной версии, он просто сел на мобильник и случайно набрал номер Герасичевой, которая в этот момент как раз сама искала выход на груп­пу. Как бы то ни было, на деньги Organic Films и было доснято все самое смешное: цирковые и музыкальные номера, всякая акробатика, вольтижировка, канкан и рас­пиливание женщины.

Цирк

К слову, о распиленной женщине. По­сле премьеры на ММКФ многие зрители мучались вопросом: чьи ноги торчат из красной коробки, которую пилит демони­ческий ведущий шапито-шоу. Так вот, эти ноги в алых туфельках принадлежат жене режиссера Лобана, когда-то закончившей цирковое училище, а потому умеющей лов­ко складываться вчетверо. А инфернальный тенор-конферансье – его дядя, Лев Петро­вич Сидоров. «Лев Петрович – опереточ­ный певец, “герой”, как у них называется такое амплуа, считается одним из самых непризнанных талантов в мире оперетты. А бабушка, которая поет с ним в паре, – Наталья Рожкова из теа­тра Погребничко. У нее есть спектакль “Рус­ская тоска”, там прямо Дэвид Линч происходит два часа, и она там все время ходит в каком-то сумасшедшем принцес­сином платье. А еще она замечательна тем, что в 1980-х была эстрадной певицей, выступала на всяких “Песнях-88”, есть даже один клип, где она поет какое-то диско, как Гулькина».

Все остальные участники прибыли на шоу прямиком с цирковой арены, правда, в амплуа двойников до этого работали только близнецы-Джексоны, исполняющие в фильме номер «Мойдодыр». С изобража­ющим Фредди Меркьюри Владимиром Ку­ляком Лобан с Потаповой познакомились в Северной Корее, на фестивале «Апрель­ская весна». Поездка та закончилась ужасным скандалом. Входивший в состав делегации тележурналист Андрей Лошак наснимал в Пхеньяне такого, что полови­на корейского посольства отправилась из Москвы домой на трудотерапию, а сам Лошак был вынужден выступить с сеансом самокритики перед товарищами по «Обще­ству изучения идей чучхе». Зато все было весело. «Куляк стоял такой строгий, в плаще, в шляпе и жонглировал гитарами. Это было очень сильно, даже учитывая то, что там вообще все номера были – обхохо­чешься. Была, например, тучная женщина, которая оказалась воздушной гимнасткой. Женщина подпрыгивала, все ахали, и тут она переворачивалась на качелях. Этой толстушке дали первую премию, а Куляк очень переживал, все говорил: “Непонятно, как так может быть, что дали не мне”. Куляк же переодевается и в медведя, с которым выступает Мэрилин Монро. То есть кон­кретно этот номер мы сами придумали, но учли, что он может плясать и у него есть костюм медведя. А в костюме этом Куляк на самокате катается, есть у него в реперту­аре такой трюк».

Майклов Джексонов Потапова встрети­ла много лет назад по месту жительства – они показывали moonwalk на районном празднике в парке на Бабушкинской. Братья Джексоны тогда были мальчиками и еще не знали себе цену, так что Марине даже как-то удалось ангажировать их на новогод­нее выступление в книжном кафе «Билинг­ва», где она недолго работала программным директором. «А сейчас они очень важные стали, выступают в театре Александра Пескова. Когда просматривали дубли, оба говорили о себе в третьем лице: “Эти ребя­та гении! Вам с этими ребятами повезло!”»

«Но самый крутой, конечно, – это Эл­вис–Чеботарев. Многие думают, что его играет беременная женщина. Это не так, – разъясняет Лобан. – Он не женщина, про­сто он поздний Элвис и его неумело сделали толстым. Чеботарев – цирковой король, его специализация – крутиться на при­крепленных к потолку полотнищах. Этот человек был нам нужен как олицетворение понтового актера. Его ролевая модель – Джонни Депп в “Страх и ненависть в Лас- Вегасе”, он даже по училищу ходил этой походочкой. Мы решили брать его на роль пионера Сени – и тут он получает при­глашение в Токио, на год. Чеботарев очень переживал, ведь ему хотелось быть самым крутым. Правда, из-за кризиса он все-таки успел – слетал в Токио, отработал год по контракту и все равно сыграл в “Шапито- шоу”! Только уже не ту роль. Так что потом, когда снимался кадр, в котором вся компа­ния сидит за столиком шапито, он смотрел туда с такой болью! И все приговаривал: “Там, за этим столом, должен был быть я!”»

Мастерство

За время бесконечной работы над картиной (одна только шлифовка сценария затянулась на три года) авторы «Шапито-шоу» пере­жили много чудных открытий. Но главным сюрпризом оказались совершенно не­предвиденные правила съемок настоящего кино – до этого-то Лобан с Потаповой имели дело лишь со сверхлюбительскими постановками без света, профессионально­го звука и даже дублей (актеры их прошло­го проекта «Пыль» в ужасе разбегались с площадки после первого же съемочного дня, поэтому там все сцены снимались сразу). На «Шапито-шоу» в распоряжении Лобана оказалась цифровая камера Red One, а также бригада профессиональных осветителей. И что с ними делать, было со­вершенно непонятно.

«Я как-то не подозревал, что любая перестановка, любая смена плана, любая смена светового рисунка – это все часы потерянного времени, – сейчас Лобан вспоминает все это уже с отстраненной самоирониией. – Самыми офигенными были, конечно, наши первые осветители, московские. Они приезжали на площад­ку и каждый раз говорили одно и то же: “Ну что, опять не знаете, что снимать?” Они нас просто повергали в ужас, притом что это была какая-то четвертая заменя­ющая бригада, запасные среди запасных. Они вели себя как помощники землемера из Кафки – все время играли во что-нибудь, хихикали над нами, глумились. Так что мы все время были в ужасном напряжении, нам постоянно было стыдно перед осветителя­ми. Зато в Крыму были великолепные, очень хорошие люди с Ялтинской киностудии. Во- первых, очень ответственные, а во-вторых, очень компанейские, они с нами так дружи­ли, так дружили!»

Дружба

Теплые отношения – первое, что обыч­но гибнет в бытовых бурях, но команда «Шапито-шоу» видала в жизни кое-что пострашнее годичного простоя и надмен­ных осветителей. Взять, например, историю знакомства Лобана и Потаповой с Алексан­дром Шпагиным, культовым киноведом- оригиналом, знатоком советского кино категории B (в «Шапито» он играет ам­бициозного режиссера шоу). «В Шпагина мы окончательно влюбились на фестивале “Киношок” и тут же вставили его в сцена­рий. А познакомились мы раньше, на фе­стивале “Севастополь-фест” – было такое сумасшедшее мероприятие, где все круто попали. Мы приехали, и оказалось, что ни гостиница не оплачена, ничего. Че хоти­те, то и делайте. Поэтому все сплотились, особенно на обратном пути, в поезде, когда оказалось, что организаторы сдали поло­вину билетов. И Шпагин создал какой-то комитет по выяснению того, кто есть кто, всюду ходил и всего добивался. Он нас тогда поразил тем, что запросто общался с какими-то маститыми кинематографиста­ми, небожителями, а на “Киношоке” он ока­зался живым, эмоциональным человеком, дико влюбленным в кино».

С Сергеем Поповым, сыгравшим роль подражателя Макларена, Потапова вообще знакома с незапамятных времен: в частно­сти, он был приглашенным ведущим одного из «экстремистских» выпусков передачи «До 16 и старше», безумного дадаистского проекта, больше года выходившего в эфир по чудовищному недосмотру дирекции Первого канала и закрытого после звонка возмущенного полковника ФСБ. Ничуть не изменившийся за десять лет Попов ще­голял ровно в тех же кожаных штанах, что и в программе, и тоже в компании стариков- затейников: он ведь интервьюировал на Первом канале популярных в конце 1990-х диджеев-стариков «Кругозоров».

Искусство

За время работы над фильмом в недрах съемочной группы созрела собственная арт-фракция – группа «Толпа». Слож­ные отношения между ее реальными и виртуальными участниками разъясняет Сергей Лобан: «“Толпа” – фейк-группа, которая создана в фильме Никитой Мамоновым и Сергеем Поповым. Это их предыдущий проект до “Эрзац-звезды” (проект раскрутки двойника Виктора Цоя, которому посвящена последняя, самая бес­компромиссная часть фильма – “Сотрудни­чество”. – “Артхроника”). Согласно сюжету Никита, виртуальный сын Мамонова, который едет с отцом в Крым, – художник. Вместе с Поповым-героем они, как люди панических настроений, создали асоциаль­ную арт-группу “Толпа”, которая исследует феномен толпы. Но поскольку Сережа По­пов не только герой фильма, но и реальный художник, у “Толпы” было несколько насто­ящих перформансов, она даже участвовала в Московской биеннале “Стой! Кто идет?”. На “Ночи музеев” они как-то показывали в “Солянке” инсталляцию “Спасение за­ложников”, выполненную в жанре теле­игры. Там на экране террорист в шапочке с прорезанными глазами, а внизу бегущая строка: “Если вы не выполните все наши требования, мы продолжим уничтожать за­ложников. Чтобы узнать наши требования, отправьте смс по такому-то номеру”. Каж­дое смс – сто рублей. И он действительно расстреливал фигуры, у которых вместо головы шарики с нарисованными лицами. А тот, кто отправлял смс, получал сообще­ние: “Мы требуем внимания”. На первом показе “Шапито-шоу” в холле кинотеатра стояли щиты для фотографирования с дыр­ками для лиц, это их другой проект – “Лицо в толпе”. Там зрители могут сфотографиро­ваться в разных толпах: в одной скинхеды жгут машины, в другой – фанаты орут, а ты типа сидишь там».

Слава

Будучи по натуре авантюристами и, как они сами себя называют, проходимцами, Лобан с Потаповой, разумеется, любят по­мечтать о миллионных прибылях, которые начнутся, стоит фильму отбить в прокате свой бюджет. Хотя вообще-то зарабо­тать на фильме никто не рассчитывал. «Со стороны продюсеров это было чистое меценатство, – говорит Лобан. – Никто не думал, что все это может как-то окупить­ся. Поэтому у нас в договоре написано, что после возвращения сумм, затраченных на производство, прибыль делится попо­лам. Это будет круто! Мы заработаем кучу денег!» До денег, правда, еще далеко – ни одна прокатная компания (на момент подписания номера в августе. – «Арт­хроника») так и не решилась купить этот колосс. Зато слава уже у порога: на правах живого классика у Лобана будет собствен­ная ретроспектива на Московском фести­вале современного кино 2in1. Эта прият­ная новость вызвала долгий истерический смех среди друзей и сочувствующих.

Материал был опубликован в журнале «АртХроника» №8, сентябрь / 2011