21 декабря, чтобы скоротать вечерок в ожидании Апокалипсиса, любители зрелищ отправились в Политеатр, где группа арт-деятелей во главе с Владиславом Мамышевым-Монро, замахнулась на Вильяма нашего Шекспира, разыграв собственный конец света под названием «Полоний».
Клавдий, ревущий голосом Никиты Джигурды, Гамлет – малахольный гот, Гертруда – панк-королева, Лаэрт – фашизоидный металлист, Офелия – кукла Суок и, наконец, Полоний, окающий совсем по-вологодски, да еще и с фрикативным «г» (в данном случае явно от слова «фрик») – такого «Гамлета» еще не видел этот мир.
Театралы, которые пришли увидеть 1001-ю авангардную постановку Шекспира, поначалу снобистски кривились, но примерно с середины спектакля, забыв хорошие манеры, уже бежали из зрительного зала просто в ужасе. Прожженные скептики от современного искусства и по совместительству давние поклонники таланта Владика Монро с садистическим удовольствием в кулуарах называли спектакль абсолютным провалом. Впрочем, клабберы 1990-х и просто припанкованная публика были в полном восторге – абсолютный провал в данном случае означал абсолютный успех. В том, чтобы показать все это клубное шапито-шоу в театре, был особый панковский шик.
Массированная реклама в медиа обещала скандальное политическое прочтение пиесы. Название говорило само за себя, да еще на афише бледнел напудренный Владик в костюме английской королевы с лицом Литвиненко. И правда, ну кто помнит, что фотосессия сделана задолго до отравления героя, а Елизавета лишилась короны с помощью фотошопа. Однако намеки остались столь прозрачными, что политическая подоплека отошла на задний план по сравнению с шокирующей разнузданностью игры и беззаботностью трактовки классики.
Сцена из спектакля «Полоний» © Предоставлено пресс-службой театра
Зато вспоминались разные клубные костюмированные пати, но, кажется, больше всего это шоу должно было напоминать проделки ленинградских «Новых художников», благо Владислав наш родом как раз из колыбели русского нью-вейва. В 1980-е годы в Ленинграде группа творческого хулиганья, кучковавшаяся вокруг Тимура Новикова, основала «Новый театр». Репертуар также выбирали из классики: играли «Анну Каренину», «Идиота», которых интерпретировали более чем свободно. С воплем «Асса!» Каренина в исполнении Бугаева-Африки бросалась под колеса поезда. Гурьянов играл князя МышКино, Гарик Асса – князя Кошкина (нововведенный персонаж), а Настасье Филипповне-Африке в лифчик засовывали тухлую селедку, которую потом бросали в зрительный зал, полный дипломатических работников. В «Полонии» свято следовали неформальным традициям «Нового театра» с тем лишь отличием, что была добавлена профессиональная сценография, а также костюмы Кати Филипповой, которые подошли бы и для постановок Большого театра: поразительное сочетание панка, русской готики и византийщины. Фирменный стиль русской Вивьен Вествуд явно облагородил спектакль.
Но, конечно, большинство зрителей пришло в этот вечер «на Владика», который выдал полный набор умилительных ужимок, идиотских и драматических рожиц, напоследок сорвав аплодисменты танцем умирающего лебедя. К чести Монро он даже вовремя выходил на сцену и в большинстве случаев попадал в фонограмму – звук на спектакле был целиком записан, актерам оставалось только открывать рот. Возможно, и в этом сценическом решении также заключался некий политический намек, хотя, вероятнее всего, актеры-неформалы просто с трудом запоминали текст. В придурковатом Полонии в исполнении Монро явно угадывалась Любовь Орлова из «Волги-Волги», один из самых удачных персонажей Владика, но порой вылезал и Гитлер, да и еще кое-кто (говорят, даже Путин) из миллиона масок многоликого перформера. Однако пик лицедейства был достигнут все же в сцене перевоплощения интригана Полония в Мэрилин Монро, что превратило трагедию в фарс наиболее естественным образом.
Нельзя не сказать о находках режиссера, им выступил основатель клуба «Джусто» Слава Випзон. В постановку периодически вклинивалось видео: актеры оказывались то на фоне бушующего океана, то падающего снега, то облаков. Сами герои по ходу действия пели вполне себе современные песенки, что удваивало сходство с режиссурой фильма «Шапито-шоу». Но, пожалуй, самым удачным вкраплением в спектакль стало видео дуэли Гамлета и Лаэрта, где Владислав сыграл сразу всех персонажей, а также макабрическое выступление Мамышева в образе духа отца Гамлета, которое оказалось уморительной пародией на Кощея Бессмертного Георгия Милляра.
Остальные же персонажи проявляли себя по мере актерских сил, несколько сдерживая талант во имя главной персоны, которой, конечно же, был не Гамлет. Слава Випзон в образе Клавдия изображал брутального нового русского, неотесанного любителя блестящих цацек и королев. Гертруда (Катя Филиппова) поражала грацией и красотой костюма, удивительным сочетанием паранджи и кокошника, создав образ шахидской панк-королевы. Гамлет, Лаэрт и Офелия превратились совершенно во второстепенных персонажей, впрочем, умиляющих энергией юности. В целом этот народный театр, переходящий местами в шоу фриков, оказался зрелищем уморительным и чрезвычайно эстетским, с ностальгией по тем временам, когда молодежь буянила в клубах, до основанья отдавшись разлагающему и аполитичному гедонизму.
