АРСЕНИЙ ШТЕЙНЕР о выставке Сергея Борисова в галерее RuArts
Ретроспектива Сергея Борисова прошла в Манеже пять лет назад. Та выставка называлась «Люди и Время». Теперешний проект, собранный куратором Михаилом Сидлиным, отчасти тоже ретроспективен: он прослеживает генезис одной удачной творческой находки, не оставленной фотографом после того, как она потеряла актуальность и новизну. «Голая Богема» в RuArts показывает не самую известную сторону многолетней работы Борисова: обнаженная натура в декорациях времени.
Сергей Борисов. Русские идут. 1985
Из материала «Голой богемы» всем знакомы снимки серии «Идеологическое ню»: обернутые во флаги девицы, шокировавшие небалованного эротическим контентом советского человека, полуголые пионерки с атрибутикой парткабинета и прочие экзотические перестроечные сюжеты. Наверное, это был самый современный соц-арт. Публикация этой серии в парижском журнале Photo (а вскоре и аналогичной серии фотографий Льва Бородулина в Playboy) открыла изумленной Европе, что в СССР живут все-таки люди, а не роботы коммунистического завтра.
Нетронутые солярием интересные части московских красавиц (одна из моделей Борисова, Оксана Фандера, в самом деле получила этот титул на первом конкурсе «Московская Красавица» в 1988 году) замечательно контрастировали с советской пропагандой. К девяностым потребность в идеологических ню исчезла, и Борисов решил не бросать понравившуюся серию, а видоизменить ее: идеологическое ню стало богемным. Пропагандистские стенды, фон для моделей, уступили место картинам художников, вылезших из андеграунда на первые полосы прогрессивных газет. Но идея, суть которой содержится в трех словах «СССР – страна контрастов», не предполагает интереса к личности или даже социальному типу. И с исчезновением диссонанса между номинальным героем фото и контекстом обнаженное тело превращается в формальный прием.
Сергей Борисов. Африка и любера. 1986
Хулиганская эстетика неоакадемизма с течением времени трансформировалась в холодные костюмированные постановки, и тот же процесс замораживания натуры виден в избранной ретроспективе Борисова. Молодой Бакштейн в бане смотрится эллинистическим бюстом; художник Георгий Гурьянов, персонаж фото «Зимний полдень», в позе Императора у батареи, будто цитируя Михаила Сапего, задницу греет; в постановке «Колесница Платинового века» человек, похожий на Алексея Беляева-Гинтовта, готовится взлететь – и все это мило и смешно, как было предписано прогрессивному художнику в последней декаде прошлого века. Но позднее обнаженные модели Борисова встают в позу дискобола, зажав тарелку в неспортивных пальцах, и иронический праздничный ассонанс подменяется обыденной серьезностью. Серых антропологических будней, в лапы которых попадает тело, если отнять от него эротику, удалось избежать Григорию Майофису (но при этом на него посыпались упреки в старомодности), а Сергею Борисову нет.
Адекватно смотрится нагота мощноногого шамана Германа Виноградова, который делает стойку на голове во дворе сквота на Петровском бульваре. По снегу вокруг Германа расставлены Деды Морозы, идолы русской зимы. И на этих пластмассовых кукол похожи большинство других персонажей голой серии Борисова. Их движения заморожены, они будто манекены за стеклом – но вряд ли они, как showroom dummies из известной песни Kraftwerk, разобьют стекло и станцуют веселый танец шейк. Даже мясотелые девки на фото «Полуденный отдых», чья нагота откровенна, как в морге, и не завуалирована ни кургузым пиджачком (как чахлая грудь Фандеры), ни художественностью постановки, выглядят как брошенные в кусты куклы.
Сергей Борисов. Жанна Агузарова с юношей. 1987
Сергей Борисов считается пионером глянцевой фотографии в этой стране. Замороженность позы и сглаженность черт, привилегия скорострельного затвора и цифровой постобработки, сейчас доступны многим фотографам, но первооткрывателем этого жанра официального портрета в неформальной обстановке для отечественного читателя газет выступил именно Борисов. Своеобразный «ледниковый взгляд» присущ его подходу к натуре. Серия работ на выставке, в которой персонажи замкнуты в условной нише, передает не индивидуальность, но лишь известный список антропоморфных черт, как идеальная фотография на паспорт. Работа самого большого формата – одна из нескольких цветных на выставке, диптих «Ideal left и Ideal right», тело, составленное соответственно из левых и правых половин, – технически совершенна, но начисто лишена любых проявлений гуманизма. Который все-таки свойственен искусству, даже самого замогильного толка, если оно для людей, а не для роботов.
Совершенно иными кажутся работы, где проявляется мастерство Борисова-портретиста. Таков, например, ростовой портрет Лимонова, который, вспоминает сам Лимонов, был сделан для календаря газеты «СПИД-Инфо». Писатель, как и многие другие персонажи Борисова, стоит в оконной нише, в качестве фигового листка употреблена граната-лимонка. Нагота уместна в портрете Лимонова как писателя, все книги которого о самом себе. И Лимонов, и задравший юбку Мамышев у афиши с Мерилин – эмоциональные портреты с атрибутами профессии. А, например, Африка, снявший штаны перед объективом Борисова, кажется не более чем тренированной моделью: попросил фотограф – вот он и снял, и улыбнулся в 32 зуба.
Серегй Борисов. Оксана Фандера. 1985
Среди удач «Голой богемы», не считая хрестоматийных идеологических ню, как раз те снимки, где поменьше богемы и обнаженки. Это снимок «Возле МГУ» 2005 года: вполне одетая барышня лежит в траве и фотографирует игрушку на фоне высотки Университета. На фоне сталинских высоток Борисов снимал и перестроечную обнаженку, но в этом кадре есть удивительная и нехарактерная для Борисова лиричность. Или тот снимок из прошлогодней серии «Замок на реставрации», где обнаженная модель стоит по стойке смирно в огромном руинированном зале и теряется в нем. Соседний снимок этой же серии, на котором три модели в напряженных позах стоят на фрагментах колонн, сразу вызывает сравнение с Хельмутом Ньютоном – и не в пользу Борисова. Динамика – не борисовская тема. Его мастерские постановки статичны и насквозь литературны.
Во всех «светских новостях» в качестве гостей первыми упоминаются Эд Лимонов и некая модница Ида Лоло. С фигурой человека и парохода Лимонова все ясно, а Лоло малоизвестна даже «Гуглу». Видимо, она занимает в мире нынешней богемы важный, но закрытый для критического взгляда статус. Можно, однако, предположить, что на Иду в разных видах мы еще насмотримся. А для классика Борисова снятые четверть века назад «идеологические ню» останутся высшим достижением в искусственно выделенном узком жанре «голой богемы». Голые тела, сервированные как манекен – блюдо не на каждый день.
