Каролин Кристов-Бакарджиев – куратор «Документы», начинает беседу с того, что показывает мне симпатичного песика: «Познакомьтесь, это Дарси, и я его люблю». Сейчас Каролин живет в РИМЕ и совместно с учеными, художниками, писателями и поэтами руководит процессом создания «Документы» 2012 года

 

Каролин Кристов-Бакарджиев © Марко Вентимилья

Каролин Кристов-Бакарджиев © Марко Вентимилья

— «Документа» – это важная выставка, возможно, самая важная в мире. Нередко случалось так, что она определяла темы разговоров в арт-мире на годы вперед. Вы чувствуете себя носительницей высшей власти в искусстве?

Слово «власть» не из моего лексикона. Но ответственность за свою работу я чувствую. И понимаю, что у «Документы» будут последствия. Так было, например, с «Документой» Окви Энвейзора. Он сконцентрировался на постколониализме, и в этом не было ничего особенно нового. Зато после его «Документы» распространились практики альтернативных медиа и документалистики как искусства. Еще можно вспомнить «7000 дубов» Йозефа Бойса – до Бойса никто не занимался процессом выращивания как искусством, а сейчас мы знаем десятки проектов, посвященных растениям, производству еды и так далее.

— Вы вторая женщина-куратор за всю историю «Документы» после Катрин Давид, которая делала легендарную «Документу Х». Как, по-вашему, женщинам в арт-мире тяжелее получить высокий пост?

По статистике, большими институциями чаще всего управляют мужчины. Даниэль Бирнбаум руководит Музеем современного искусства в Стокгольме, Глен Лоури – директор МоМА, примеров бесконечное множество. У меня есть ощущение, что за последние 30 лет ситуация изменилась к худшему. Это вопрос доверия. Доверяет ли общество женщине-руководителю? Да, женщинам дают меньше шансов. Но я уверена в том, что нельзя просто сидеть и ждать, пока тебе что-нибудь предложат.

— Многие работы на вашей «Документе» будут связаны с перформансом. Почему, на ваш взгляд, эта эфемерная форма искусства в последнее время так популярна?

За последние десять лет интерес к перформансу действительно усилился. Это связано с тем, что мы живем в эпоху электронной коммуникации, эпоху Facebook и YouTube. Технологии общения очень важны. И с их развитием общение стало материалом для искусства. А перформанс – это противоположность виртуальной коммуникации, и арт-мир поддержал эту форму, альтернативную по отношению к идее и структуре интернет-сообществ. Кроме того, популярность перформанса связана с усилением цензуры в некоторых странах – Вьетнаме, Сингапуре, Мьянме. Акции сложнее запретить, они проводятся быстро. Ну и финансовый фактор нельзя забывать. Производство работ стоит дорого. И тем не менее у нас сейчас, мне кажется, перепроизводство зрелищного искусства. Я не против коллекционеров, отнюдь, но среди них много таких, кто не понимает важности скромных, но осмысленных жестов в истории искусства.

— По моим ощущениям, вы строите государство в государстве, нечто похожее на «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы. Ваша задача действительно в этом?

Утопия сама по себе мне не интересна. Я считаю, что те, кто делает искусство – художники, писатели, поэты, – не находятся сегодня в центре внимания. Важные для искусства люди вытолкнуты на обочину. А лучшие времена для искусства наступали тогда, когда художники были в центре. Сегодня, в ситуации когнитивного капитализма, капитализма знаний, мы нуждаемся в продуктах творческого процесса и методах искусства. Особенности художественного творчества необходимы в разработке программного обеспечения, в науке – везде, где нужно постоянно следить за потоками информации. При этом творческие люди никому не интересны.

Мне кажется, что одна из задач «Документы» – вернуть художников в центр всеобщего внимания и создать атмосферу для обсуждений. Я пытаюсь сформировать международный альянс людей, разделяющих любовь – именно любовь – к переменам и важнейшим целям жизни. В чем смысл жизни? Что мы оставим другому поколению? Люди не кажутся мне счастливыми. Почему? Отчего так распространены синдром дефицита внимания и анорексия? Думаю, искусство способно предложить пути и инструменты для достижения счастья или по крайней мере критическое осмысление реальности.

— Но при этом вы не руководствуетесь какой-либо конкретной теорией?

Я скептик. Мне не нравится догматизм. Не думаю, что следует говорить прямо. Темнить, запутывать следы, блуждать в противоречиях – вот план действий. Настоящая поэзия прекрасно с этим справляется.

— И в то же время вы приглашаете на «Документу» ученых, а научное знание, в отличие от поэзии, все-таки рационально.

Ну нейрохирургов, к примеру, на «Документе» не будет. А вот психоанализ мне интересен. Вы можете сказать, что психоанализ не наука, но кто знает – может быть, через несколько лет исследования мозга не будут считаться достаточно научными. Мне интересна квантовая физика. Во время экспериментов в этой области мысль ученого может повлиять на результат; нейтральных наблюдений не бывает. Результаты экспериментов в этой области скорее ближе к тому, что называется «здравым смыслом». И я вижу связь квантовой физики с литературой – Джойсом, Гоголем. По мне, творческая энергия и физическая – одно и то же. Мы все состоим из квантовых частиц.

Еще одна особенность придуманного мной альянса: я приглашаю не только людей с познаниями в самых передовых областях, но и тех, кто владеет древнейшими навыками вроде разжигания костра. Эти навыки тоже могут пригодиться лет через двадцать.

— То есть «Документа» будет чем-то вроде лагеря выживателей?

Вообще-то я оптимист. Конечно, нефти через пятьдесят лет не останется. Но есть столько других источников энергии! Помимо ядерной. Ветер, солнце, морские волны. Нет, «Документа» не будет посвящена выживанию после конца света. Мы просто попробуем вообразить себе мир, который был бы лучше нашего. И показать пример. Быть может, мы живем на пороге катастрофы. Но я против того, чтобы внушать людям страх. Уж больно много денег крутится вокруг наших опасений насчет мирового будущего.

— А что такое экофеминизм, о котором вы упоминаете на сайте «Документы»?

Это философия межвидового баланса на основе взаимовыгодного сотрудничества. 300 лет назад люди жили в постоянном контакте с животными. Но механика, а потом электричество, а потом электроника заменили человеку животных. Мы лишили себя зависимости от них. Смотрите. Удовлетворит ли нас искусственный сексуальный партнер? Конечно, его можно в любой момент включить и выключить, ни обязательств, ни ссор. Но в личной жизни мы все-таки не отказываемся от Другого. Стоит видеть партнеров и в животных. Я верю в более осмысленную соэволюцию с разными видами животных – от пчел до собак.

— Кассель – город довольно невзрачный. Это удобно для куратора?

И да, и нет. Кассель нейтрален. С другой стороны, у него есть история. Те же дубы Бойса, ленд-арт Уолтера де Марии. Художники понимают, что им придется вести диалог с историей «Документы». Кстати, во время моей поездки в Россию я нашла замечательную молодую художницу. Она еще в начале своей карьеры, но я уверена в том, что у нее большое будущее. Ее проект спонсирует фонд «Виктория».

А Stella Art Foundation поддерживает участие в «Документе» дуэта художников, живущих в Берлине и Нью-Йорке. Один из них из России. Имен я вам, правда, не скажу, но вы и не спрашиваете…

— А смысл? Я знаю, что вы не расколетесь.

Именно. Я хочу, чтобы мои художники спокойно работали, а не раздавали интервью.

Вопросы задавал Валентин Дьяконов

Интервью Каролин Кристов-Бакарджиев читайте в журнале «Артхроника» №10, декабрь 2011 / январь-февраль 2012