Константин Агунович, обозреватель ИД «Афиша»

Поскольку минуло больше четверти века, версии прошлого предсказуемо могут разниться у отдельных участников процесса. Например, вряд ли теперь получится наверняка установить, откуда, из какого сора произошло название основанной 25 лет тому назад домашней некрореалистической киностудии «Мжалалафильм». То есть с «фильмом»-то все понятно, но вот кто такой — или что такое этот самый «мжалал»?

Некая свиномордия, звероподобная щетинистая фигурка одно время обитала на студийной эмблеме: подобные существа, гротескные гибриды свиньи, человека и волка часто бесчинствовали в конце 1980-х – начале 1990-х в картинах основателя «Мжалалафильма» Евгения Юфита, творя всяческое изощренное насилие друг над другом. Попадались они и у Олега Котельникова из «Новых художников», к основанию «Мжалалафильма» руку приложившего, — последний вспоминает, что загадочное название появилось тоже как своего рода гибрид фамилии партийного деятеля Василия Мжаванадзе и фразы из одного анекдота, одновременно наивно-детского и крайне похабного (такой сплав, отметим, вообще характерен для панк-культуры, на почве которой и вырос некрореализм). Очевидно тем не менее, что вот равно как эти беснующиеся рисованные твари пародировали и развивали действительные некрореалистические хеппенинги на пленэре (тут Юфит настаивает на термине «выходка»), так и зародилась эта фауна постфактум — как способ интерпретации уже существовавшего и закрепившегося в сознании ближнего круга этого полубредового «мжалала». Остается согласиться с современным исследователем некрореализма, что «название… являлось такой же бессмыслицей, как в свое время слово «дада» (Олеся Туркина. Некрореализм: вчера, сегодня, завтра. — Каталог выставки «Удар кисти» в Русском музее, СПб., Palace Editions, 2010. С. 64), и покончим с этим.

Фильмография некрореализма — и, соответственно, послужной список «Мжалалафильма» — начинается как кинодокументация панковского варианта «Поездок за город» (хотя бы речь шла всего-то о лесополосе за соседними гаражами); по сути, форма социального эскапизма, натуризм-нудизм — нечаянный, разумеется, ибо никто из заголяющихся и затем с неистовыми воплями и жестами рассекающих пейзаж пэтэушников таких-то и слов тогда не знал, — некрореализм, несмотря на шокирующий антураж, в своем начале был веселейшим, хоть и глуповатым, занятием группы молодых людей, таким образом развлекающихся на природе. (Где-то в полуразмытом кадре мелькает, в частности, Виктор Цой, хотя в изобретенном Юфитом «зомби-гриме» распознать кого бы то ни было вряд ли возможно и в упор.) Факт показательный: после одной из первых же «выходок» с 16-миллиметровой кинокамерой камера со всем отснятым материалом попала в руки милиционеров, прибывших по вызову возмущенных юношеским беспределом граждан. После чего все это дело было переправлено в Большой дом на Литейном, местное управление КГБ. Страшно? В воображении уже рисуются страсти не хуже картинок из суицидального раздела «Учебника судебной медицины» Эдуарда фон Гофмана, откопанного Юфитом в каком-то букинисте и ставшем настольной книгой некрореалистов — в первую очередь благодаря описываемым венским профессором прихотливым способам самоизничтожения (с картинками). И через неделю Юфиту просто вернули камеру, посчитав отснятый идиотизм делом безопасным, только настоятельно попросили больше не маяться этой дурью. Тот не внял. Перефотографированный фон Гофман пошел в массы, прямо повлияв на кучу сцен и сюжетов в некрореалистическом кино. Исполнители ролей порой легко менялись местами с режиссером — так в режиссуре появлялись новые имена; кроме кино, некрореализм создал свою литературу, живопись и музыку, но в кино он сказался все-таки наиболее впечатляюще. Нотабене: несмотря на приставку «некро», ключом для понимания некрореализма является как раз необычайная, даже порой чрезмерная витальность его деятелей с кличками типа Дебил, Трупырь, Мертвый, Свирепый — программные маргиналы, они и интерес испытывали к таким мерцающим областям, где не то жизнь, не то уже нет; названия короткометражек второй половины 1980-х – начала 1990-х говорят за себя — «Вепри суицида», «Мочебуйцы труполовы», «Сокрушитель сфинктера». Оцепенелая завороженность непередаваемым и непостижимым опытом смерти, иррациональная тяга к запредельному снималась насмешкой и живой энергией молодых людей, кривляющихся напоказ в больничных халатах или бушлатах (морячок-персонаж, как и подспудный гомосексуализм всякого «мужского братства», — очень петербургская тема, нельзя было пройти мимо такого). Гимн некрореализма, сочиненный на пару Юфитом и Котельниковым, являет образец непереборимой бодрой тупости:

Наши трупы пожирают
Разжиревшие жуки.
После смерти наступает
Жизнь что надо, мужики!

Публика разделялась, соответственно, на две части — как на премьере «Мочебуйцев труполовов»: одна, благосклонная, ржала в голос, пока другая, возмущенная, метала выломанные стулья на сцену и громила буфет (но и эти другие были интересны уже тем хотя бы, что относились к происходящему всерьез). Продукцию «Мжалалафильма» сравнивали с Мурнау, Кокто, Вертовым и Лангом — какое-то время это казалось таким же приколом, как и многое в некрореализме, старательно окружавшем себя легендами об оргиях на кладбищах и т.д.; по прошествии времени и остыванию страстей некрореализм стали уже без тени улыбки называть последним выдающимся событием в отечественном кинематографе. Александр Сокуров это понял раньше всех, когда в конце 1980-х пригласил некрореалистов на «Ленфильм», а Юфита взял в помрежи на «Спаси и сохрани» — ну а то, что эстетика некрокино на Сокурове сильно сказалась, и доказывать, наверное, не нужно; дальше следует упомянуть дважды венецианского лауреата Алексея Федорченко, сделавшего своих «Первых на Луне» как по юфитовским лекалам — магнетическое ч/б плюс завиральное мокьюментари.

Юфит снимает до сих пор, тщательно, годами выделывая каждый фильм; его ретроспективы на главном фестивале некоммерческого кино в Роттердаме и в МоМА закрепили за Юфитом звание живого классика. Вклад его бывших подельников в кино ныне исчерпывается участием в юфитовских постановках — где они, потяжелевшие и обрюзгшие, по-прежнему изображают что-то нагишом в пейзаже средней полосы (снимает Юфит теперь где-то на Валдае); эмблема «Мжалалафильма» последний раз на экране появлялась лет пятнадцать назад: ни жив ни мертв — нормальное, впрочем, для некрореализма состояние.