Сара Дуглас, редактор отдела культуры еженедельника The New York Observer, много лет работала над журналом Art+Auction и сайтом Artinfo.com. Постоянный автор New York Magazine, The Economist, The National и других изданий.

Эли Брод – покровитель искусств мирового масштаба. Сейчас на его деньги и под его руководством строятся сразу два музея: один в Мичигане и другой в Лос-Анджелесе. Последний будет называться просто – The Broad.

Броду 78 лет, и это один из самых влиятельных арт-собирателей и благотворителей в мире. Он родился в Бронксе в Нью-Йорке в семье литовского эмигранта, а вырос в Детройте, штат Мичиган, где и начал карьеру с должности бухгалтера. Но настало время, когда Брод вместе с родственником своей жены Эдит основал компанию Kaufmann Broad, предназначенную для строительства доступного жилья. В двадцать семь лет он стал миллионером, а в 1963 году перебрался в Лос-Анджелес. В 1971 году приобрел страховую компанию SunAmerica, а в 1998 году продал ее за $18 млрд. Получив свою долю – около $3,4 млрд, – он в том же году ушел на пенсию и целиком посвятил себя тому, что сам называет «предпринимательской филантропией». Говоря проще, Брод вручную управляет своими вложениями с целью добиться определенного результата. В прошедшем сентябре журнал Forbes оценил состояние Брода в $6,3 млрд. Активы основанных им фондов – Фонда Эли и Эдит Бродов и Фонда искусств Брода – составляют еще $2,4 млн.

В Лос-Анджелесе Брода почитают как главного покровителя искусств и одного из наиболее рьяных городских деятелей. По сравнению с Нью-Йорком, филантропия не столь укорененная традиция в Городе ангелов. Брод стал тут крупнейшим благотворителем во многом потому, что был почти единственным, кто этим занимался. В 1979 году, вскоре после того как он увлекся коллекционированием современного искусства, Эли Брод стал сооснователем Музея современного искусства Лос-Анджелеса (MOCA). В 1984 году он учредил Фонд искусств Брода, превратив существенную часть своей коллекции в нечто вроде платной библиотеки c базой в Санта-Монике. Произведения искусства выдаются здесь по запросу разных институций по всему миру, в остальное же время коллекция доступна для школьников и студентов. C момента основания «библиотека» одолжила восемь тысяч работ 450 выставочным площадкам.

В 2003 году Брод пожертвовал музею LACMA $56 млн на строительство Музея современного искусства Брода (BCAM). А в 2008 году спас MOCA от финансового краха, предоставив музею субсидию в $30 млн.
Сегодня Брод сосредоточен на строительстве собственных музеев. В конце года при Университете штата Мичиган он открывает Музей современного искусства Брода, спроектированный знаменитой Захой Хадид. «Мы не то чтобы целиком поглощены этим проектом», – говорит, однако, Брод, выделивший на строительство $26 млн и планирующий давать музею работы из своей «библиотеки» напрокат.

Чем же он действительно поглощен? Проект нового музея The Broad предполагает размещение в самом центре Лос-Анджелеса колоссальной коллекции, принадлежащей Фонду искусств Брода. Мощное здание стоимостью в $130 млн планируют открыть в 2013 году.

Брод увлекся коллекционированием в начале семидесятых. Его жена Эдит поначалу ходила в галереи Лос-Анджелеса одна. Но в какой-то день она вернулась домой с оригинальным плакатом работы Тулуз-Лотрека, и с этого момента Брод стал отслеживать ее приобретения. В 1972 году Брод приобрел на Sotheby’s рисунок Ван Гога за $95 тысяч (впоследствии он выменял его на Раушенберга).

Хотя Брод дорожил cвоими модернистами – Джакометти и Матиссом, – к восьмидесятым он переключился на современное искусство. Теперь его личная коллекция и коллекция фонда должны составить единое целое. Брод сам обладает первоклассным cобранием из двух тысяч произведений. Перечисляя работы, находящиеся у него дома, он упоминает несколько работ Сая Твомбли и Джаспера Джонса, нескольких Раушенбергов и Лихтенштейнов, работы Элсворта Келли и Энди Уорхола. На газоне перед домом стоят монументальные скульптуры Ричарда Серры.

Брод покупает искусство так же, как занимается благотворительностью, – методично. Из произведений того или иного автора он выстраивает крепкие коллекции. У него есть 120 фотографий Синди Шерман. Он также страстный коллекционер Джеффа Кунса, с которым вдобавок и лично дружит. Брод между делом сообщает мне: «Сейчас Джефф доделывает для нас три работы – две скульп­туры и одну картину». Арт-дилер Ларри Гагосян, сотрудничающий с Кунсом и за последние тридцать лет не раз продававший его работы Броду, описывает подход Брода как «музеефикационный»: «Большинство работ, которые я показываю Эли, должны расширить уже имеющуюся у него коллекцию».

Брод пополняет свою коллекцию новыми именами лишь после долгих раздумий и обсуждений с куратором Джоан Хейлер. С Джоан он сотрудничает уже долгие годы, именно Хейлер станет директором и основным куратором музея The Broad. Недавно Брод добавил к своему реестру художника Эллиота Хандли и собирает коллекцию из работ Кары Уокер, чью монументальную работу приобрел в ноябре на Christie’s за $386 500, установив тем самым новый рекорд ее стоимости.

Сделки Брода не раз попадали на передовицы – как в 2005-м, когда он купил скульптуру Дэвида Смита «Кубы» за $23,8 млн, сделав ее самой дорогой современной работой, когда-либо проданной с аукциона. Тем не менее его считают прижимистым, хотя он и поддерживал художественный рынок в моменты спада. Брод оставался активным покупателем во время рецессии начала девяностых. В 2009 году, когда рынок вновь достиг низшей точки, Брод продолжал приобретать произведения искусства как частным образом, так и на аукционах. Сразу после крушения Lehman Brothers в 2008 году он был замечен на Sotheby’s за покупкой Джеффа Кунса ($2,1 млн), Эда Руши ($2,4 млн), Роберта Раушенберга ($2,6 млн) и Дональда Джадда ($1,1 млн). После этого Брод устроил у себя дома званый ужин, где призывал гостей тратить больше, напомнив им, что и в трудные девяностые собирателям удалось приобрести немало шедевров. «Эли – умный бизнесмен, – говорит Гагосян, – и он прекрасно понимает, что цикличность экономики, какой бы болезненной она ни была, рождает колоссальные возможности».

Говорят, что кредо Брода – «бесплатный сыр бывает только в мышеловке». В 2006 году Музей искусств округа Лос-Анджелес (LACMA), в состав совета директоров которого Брод вошел десятилетием ранее, начал подготовку к строительству Музея современного искусства Брода (BCAM). Проект был целиком оплачен Бродом, он лично выбрал архитектора – Ренцо Пьяно. Вдобавок LACMA выставлял работы из его коллекции, и многим казалось, что Брод передаст BCAM свою коллекцию. Однако накануне его открытия в 2008 году филантроп объявил, что музей может брать работы из его коллекции напрокат на общих условиях. Расходы на содержание нового музея легли на плечи LACMA.

Критика последовала незамедлительно. «LACMA получает государственное финансирование, – писал Мартин Филлер в New York Review Оf Books. – Теперь налогоплательщикам округа оказали медвежью услугу: нравится им это или нет, они будут оплачивать памятник, воздвигнутый Бродом самому себе».

На это у Брода нашелся ответ: «Если вы хотите, чтобы коллекцию увидело как можно больше людей, нельзя передавать ее музею, потому что 90% будет храниться в запасниках». Как подчеркивает Брод, преимущество его «искусствотеки» состоит в том, что она берет на себя ответственность за хранение и страховку произведений. Даже после открытия The Broad он продолжит отдавать работы в аренду другим музеям.

Когда The Broad откроется, он станет не только памятником Броду-коллекционеру, но и частью его грандиозного плана по превращению растянутого вдоль побережья Лос-Анджелеса в культурную столицу мира. Брод уже построил для лос-анджелесской оперы здание – The Broad Stage («Сцена Брода») – и давно вынашивает план по переделке магистральной Гранд-авеню в культурный даунтаун. После ухода на пенсию он сформировал комитет по перепланировке этой улицы.

Ему важно, как The Broad будет сочетаться с соседними зданиями – в строительстве Концертного зала Диснея по проекту Фрэнка Гери и MOCA, что cтоит через дорогу от The Broad, он также принимал участие. После того как Брод спас MOCA от банкротства, именно он настоял на том, чтобы рекрутировать нью-йоркского арт-дилера Джеффри Дейча в директоры музея. «Мы хотели привлечь популяризатора, того, кто сможет создать шумиху, – рассказывает Брод, – и ему удалось привлечь широкую аудиторию к MOCA». Дейч соглашается с тем, что он популяризатор, но поясняет: «Я верю, что важно донести искусство до людей, но это не означает, что нужно упрощать его в угоду зрителю». На вопрос, сходятся ли они в этом с Бродом, он отвечает: «Думаю, мы понимаем искусство немного по-разному. Но мы разделяем перспективы его развития». «Выдающаяся черта Эли – его способность доводить начатое до конца, – говорит Дейч. – Брод крайне собран. С ним не бывает пустых обсуждений». Он описывает Брода как масштабного мыслителя, «задающего стратегию MOCA». Музей тем временем делает успехи: в январе к совету директоров присоединился Стив Коэн, миллиардер и основатель нескольких хедж-фондовых компаний.

Гагосян оправдывает бескомпромиссность Брода. «Он крутой парень и любит все делать по-своему, – поясняет он. – Вы вряд ли найдете человека, способного заниматься бизнесом на таком уровне, как Эли, и ведущего себя при этом иначе. Брода критикуют за то, что он любит командовать. Но так уж случается, если человек выкладывает свои деньги. Думаю, в итоге это идет на благо общества». А как Брод заключает свои сделки? «Переговоры он ведет жестко, – не скрывает Дейч. – Но Брод честен и ставит точку там, где начинается просто спорт. Его слово служит абсолютной гарантией, поэтому, когда вы заключаете с ним сделку – довольны вы ей или нет, – вы знаете, что сделка заключена. И платит он очень быстро».

Решительность Брода и его стремление к ручному управлению проявляются во взаимодействии с архитекторами. В случае с BCAM, как рассказал Ренцо Пьяно журналу New Yorker, Брод убрал лестницы и вынес лифт наружу здания, чтобы максимально увеличить выставочное пространство. «Он хотел вынести даже туалеты! – вспоминает Пьяно. – Ему доставляло удовольствие продавливать решения, выкручивать руки, тиранить».

Тиранит ли Брод архитекторов проекта The Broad? Бюро Diller Scofidio + Renfro (DSR) славится своими концептуальными решениями. Когда в 2011 году были опубликованы планы трехэтажного здания The Broad площадью в 10 000 кв. м, реакция была неоднозначной. Архитектурный критик газеты LA Times Кристофер Хоуторн превозносил отдельные элементы проекта: «пористую бетонную фактуру, перекрытый стеклянным колпаком вестибюль с волнообразным потолком и лишенный колонн выставочный зал площадью почти в 4000 кв. м». Однако Хоуторн выразил и недовольство: проекту «недостает присущего DSR обаятельного своеобразия».

Проект музея The Broad в бюро DSR ведет Кевин Райс. Он рассказывает, что Брод выходит с ними на связь «минимум раз в неделю, а бывает, и ежедневно, и очень вовлечен в проект как на уровне глобальных идей, так и самых прозаичных мелочей».

Памятуя об опыте строительства BCAM, архитекторы подробно оговорили с Бродом «туалетные комнаты, местоположение лестниц – гораздо больше вопросов, чем мы обычно обсуждаем с клиентами такого уровня». Выставочное пространство – самое важное для Брода. «Ни у одного города мира не будет столько пространства для современного искусства», – предвкушает он, подразумевая при этом и MOCA, и BCAM, и Музей Хаммера при Университете Калифорнии. В скором времени площадь The Broad будет в два раза больше площади MOCA. Что до туалетов, то, как признается Райс, их размер сведен к минимуму.

«ЕМУ ДОСТАВЛЯЛО УДОВОЛЬСТВИЕ ПРОДАВЛИВАТЬ РЕШЕНИЯ, ВЫКРУЧИВАТЬ РУКИ, ТИРАНИТЬ»

Брод и Дейч в один голос утверждают, что новый музей The Broad не переманит посетителей у MOCA, а наоборот, привлечет их, увеличив критическую массу культурных институций на Гранд-авеню. Рост посещаемости крайне важен для MOCA. Дейч рассчитывает за три года довести количество посетителей музея до пятисот тысяч в год. При этом подчеркивается, что коллекции двух музеев дополняют друг друга. Cильная сторона MOCA – это более ранние работы из коллекции Джузеппе Панца (Ротко, ранний Раушенберг, Франц Клайн и другие – подобно Эли Броду, Панца тщательно собирал работы конкретных художников). Ну а коллекция Брода состоит из работ эпохи шестидесятых, куда входят важные произведения поп-арта, – и далее семидесятых, восьмидесятых, девяностых, вплоть до наших дней.

В Лос-Анджелесе поговаривают, что оба музея каким-то образом объединятся – вытащив MOCA из долгов, Брод практически купил его. Но Дейч уверяет: «Это будут отдельные институции, просто расположенные через дорогу». Они станут своего рода арт-комплексом. Дейч понимает, как можно было бы скоординировать выставочные программы двух музеев. «Чем чаще темы выставок в двух музеях будут взаимодополняющими, тем лучше», – вторит ему и Джоан Хейлер.

Эли Брод – это «выдающийся пример для подражания, cочетающий личную увлеченность и заботу об обществе», считает Джеффри Дейч. Не все с этим согласятся, но одно можно сказать наверняка: влияние Брода на Лос-Анджелес, искусство и филантропию надолго переживет его самого.