Фаина Балаховская
Галерея «Триумф», Москва 28 мая – 15 июня 2010
Он не пугает, а нам страшно. Алексей Беляев-Гинтовт давно уже делает выставки наперекор общественному вкусу. Не стремясь разозлить, но зная заранее, что встречены будут его работы с раздражением. Портреты героев со сложной репутацией, символы, влипшие в разные интересные истории, много золота и красивых тел — необычные персонажи в необыкновенных обстоятельствах в полный рост. Сплошная романтика. Новая выставка может воодушевить малодушных не хуже мозаик в метро и напугать рефлексирующих не меньше пресс-конференции национального лидера: Россия снова встает с колен и рвется в космос. По Красной площади строем — привет Александру Родченко — идут инопланетяне, за ними — привет «Звездным войнам» — какие-то чешуйчатые персонажи. Рвутся в небеса небоскребы — привет Ивану Леонидову. А над прекрасными телами веет истинно арийский дух — привет Лени Рифеншталь. Победительная воля, физическая мощь, презрение к сантиментам — привет из прошлого, всегда готового стать будущим. Свободные люди Гинтовта шагают до боли знакомым по фильмам и фотографиям, мгновенно узнаваемым маршем по брусчатке Красной площади. Сразу ясно: они победили абсолютное, бездушное зло и совершенно естественным образом позаимствовали его эстетику. Сверившись со сталинским генпланом преобразования столицы, Гинтовт не оставил шанса мелкобуржуазному старому миру — всем этим магазинчикам, музейчикам и прочим дворцам. Остались Кремлевская стена, собор Василия Блаженного, увеличившиеся в размерах Минин и Пожарский — и те скорее для служебного пользования, обозначения места действия. Выросший из Новоновосибирска, новый проект Гинтовта странным образом совпал с проложенной недавно Павлом Пепперштейном тысячелетней перспективой строительства столицы. Только Гинтовт сосредоточился на одной дате со знаковым, болезненным окончанием на 37.
Когда-то социалистический реализм предлагали называть реализмом героическим. Сейчас к стихам, картинкам, песням, историям про голубую чашку, к мечтам о равенстве и справедливости прилагается здоровый скепсис — видели, знаем. Беляев-Гинтовт отвергает ханжеское табу, негласный культурный запрет на эстетику «здорового духа в здоровом теле». Любуясь исподтишка величием планов, реабилитируя то высотки, то архитектурные утопии 1930-х, то старые песни о главном, мы готовы приветствовать старушку Рифеншталь, любоваться стройными телами на картинах Дейнеки, твердо зная, что эти прелести — в прошлом. После скандала 2008 года на вручении премии Кандинского, когда проигравшие заклеймили Гинтовта фашистом, он оказался на переднем крае художественной борьбы. Один из последователей провозглашенного Тимуром Новиковым возврата к классической образности, московский член петербургской «Новой академии», апологет «новой серьезности» — из тех немногих, кто твердо знает: эстетику невозможно отделить от идеологии. Но даже беглое перечисление источников вдохновения художника опровергает элементарную систему координат, в которую его пытаются поместить. Определить его ориентацию так же сложно, как и направление неоевразийства Александра Дугина, приверженцем которого объявляет себя Гинтовт. Красные звезды и шагающие колонны вызывают ассоциации с бесчеловечной тоталитарной идеологией, довоенной эстетикой, в которой смыкались левые и правые. Искренний путь мечтающего о свободе, равенстве, братстве, красоте ведет под сени разных богаделен. И провоцирующие знаки здесь — лишь мощные, бесцензурные средства выражения. Предложенное направление не ведет ни к правому, ни левому — только к сильному.Фаина Балаховская
