Александра Новоженова
Безветренным утром 28 ноября прицепленные тросами к неслыханно высокому, выписанному из-за морей крану с неисчислимым количеством противовесов, начищенные до ослепительного блеска «Рабочий и колхозница» совершили полет на фоне неба и заняли законную высоту. Легендарная мухинская скульптура после шести лет реставрации воздвигнута на новый постамент около ВДНХ. Но в каком качестве вернулись эти двое, что сегодня символизируют советские колоссы?
Былинная сила мухинского образа такова, что все соприкасающиеся с ней, включая финского крановщика, моментально сами становятся частью какого-то предания. Это были, несомненно, они, хотя среди сторожей стройплощадки и циркулировали слухи о том, что настоящие они — это груда ржавого металла, лежащая неподалеку, а эти, на постаменте, — двойники и самозванцы.
Официальное открытие легендарной статуи, сделанной Верой Мухиной в 1937 году для парижской выставки, потом перевезенной в Москву и поставленной у ВДНХ, а в 2003 году увезенной на реставрацию, было обставлено как телевизионный камбэк забытых звезд эстрады. Сделали прическу, подтяжку и выпихнули открывать рот в лучах стробоскопа под фонограмму любимого всеми хита. Зрелище должно было получиться трогательным и поучительным. Крупным планом можно было показывать лица зрителей с увлажнившимися глазами. Они скучали, а теперь их любимцы вернулись, и все стало хорошо.
Из всех многочисленных вариантов установки (а в разные годы предлагали и парк Горького, и «Мосфильм», Лубянскую и Манежную площади, Воробьевы горы, Рыбинский гидроузел и даже Метромост) выбрали самый непарадный — между трамвайными путями и монорельсом. К окруженному строительной оградой постаменту пройти можно было только по приглашениям. Люди (многие с красными флагами) теснились на узком тротуаре, рискуя ссыпаться под трамвай или выпасть на шоссе. Скульптура была погружена в темноту, потом вдруг окрасилась цветами российского флага, потом полиловела, порыжела, позеленела и осветилась остальными цветами спектра. Последовал короткий фейерверк. Подсвеченные резко снизу фигуры выглядели страшновато: так дети, когда хотят напугать друг друга, светят себе в лицо фонариком.
Огороженная территория вокруг павильона представляла собой неоконченную стройку. Участники торжественной церемонии произносили речи, делая упор на символическую значимость события. Говорили, что это символ развития России, призывали почему-то поднимать крестьянство. Похоже было, что никто толком не понимает, в каком качестве вернулись эти двое и как к ним относиться.
О самом павильоне давно было известно, что его построят по оригинальному проекту Бориса Иофана 1937 года. На открытии стало ясно, что слово «аналог», использованное в официальных документах, подходит лучше всего. Постамент строила дочерняя компания фирмы «Интеко» СК «Стратегия». Отделочными работами руководил Вадим Церковников, он же глава реставрационного штаба. Главный параметр — высота в 34,5 метра — был соблюден. Протяженность, которая давала статуе знаменитый разбег, сократили почти вдвое, отказавшись от длинного хвоста постамента. В частностях же все выглядело так, как будто работы велись по памяти. Павильон Иофана при кажущейся простоте объемов весь состоял из деталей: дробящиеся профили-перья и выразительная раскреповка карнизов усиливали эффект движения. Единство впечатления давала продуманная отделка, в которой был использован светлый газганский мрамор. Синтез скульптуры и архитектуры достигался и за счет внимания к фактурам, которые обогащали друг друга. На проявления такого высокого вкуса теперь никто и не рассчитывал, однако трудно не заметить, что аляповатая гранитная облицовка, контрастные квадратики которой складываются в какой-то тетрис, спорит с венчающей статуей.
Крайне приблизительно реконструирован и декор двух пилонов: повешены копии утраченных (и частично найденных в этом году во Франции) горельефов скульптора Чайкова из жизни советских республик. Они сделаны не из металлизированного бетона, в оригинале перекликавшегося со сталью статуи, а из выколоченных металлических листов медного оттенка и выглядят довольно плоско. Особую гордость внушал реставраторам якобы подлинный каменный герб СССР с фасада парижского павильона, найденный недавно на камнеобрабатывающем заводе и помещенный над входом. Но известно, что герб на павильоне был мозаичный и делал его Владимир Фаворский, как и шесть туфовых рельефов на фасаде. Возможно, это покажется мелочами, но бескомпромиссность мухинской композиции входит в досадный контраст с несовершенством постамента, который, несмотря на вложенные городом средства, очень напоминает торговый центр у метро. Конечно, хорошо, что «Рабочего и колхозницу» спасли, и радостно, что они вернулись, но, с другой стороны, неизвестно, что выиграл бы колосс Константина, если бы от него сохранилась не только голова.
История монумента Веры Мухиной — история скитаний слишком правдивого образа, которому нигде не находится места. Возможно, ее самое естественное состояние — руинированное. Во всяком случае, так она смотрелась бы более органично, чем в виде сверкающего стального леденца, полированной носовой фигуры на летучем голландце государственного развития.
