Милена Орлова

В превью русских торгов в Лондоне «Артхроника» пророчила — «купят всех» (см. №12 за 2009 год). Почти так оно и случилось: рынок явно ожил, совокупная сумма продаж русского искусства четырех аукционных домов — Christie’s, Bonhams, Sotheby’s и MacDougall’s — составила около £40 млн, что, конечно, меньше показателей докризисных времен, но и выбор на нынешних торгах был не особо богат. При этом коллекционеры настойчиво игнорировали действительно стоящие вещи.

На торги в Лондон съехался весь цвет российского дилерства, слегка разбавленный коллекционерами-неофитами и персонажами местной диаспоры. После вечеринок у Sotheby’s и Christie’s возникло стойкое ощущение, что даже если аукционные дома вместо Айвазовских и Рерихов начнут предлагать склянки с лондонским воздухом, их все равно будут покупать — просто для поддержания уже ставшего привычным ритуала посещения настоящих английских аукционов. В роли склянок в этот раз выступили две желтые от времени наволочки, в которых отпрыски Романовых 90 лет назад вывезли из России фамильные портсигары и запонки от Фаберже и которые Sotheby’s выставил в самом конце феноменально успешных торгов «Драгоценности Романовых», где разошлись все до одного лоты, всего 108, с превышением первоначальных цен в пять-десять раз (общая сумма £7 млн). Те же наволочки подорожали с £500 за штуку до £5000 и даже £7000. Аукционисту, совершившему такой подвиг, торжественно вручили пару новых белых перчаток — так в подобных случаях диктует поступать старинная традиция. Аукцион русской живописи был вовсе не столь триумфален. Знатоки ворчали: где это видано, чтобы на вечерних, то есть самых пафосных торгах Sotheby’s выставляли какого-то Дубовского! Не спасали и громкие имена — из 37 лотов ушло 13; остался непроданным и репинский казак с землистым лицом, и послевоенный развесистый дачный букет Петра Кончаловского, в то время как покупатель нашелся на настоящую жемчужину в куче художественного компоста — ярко-алую вещицу со странным пространством Соломона Никритина, пока еще не слишком оцененного и редкого на аукционах авангардиста, известного по картине из Третьяковки «Восстание» с маленьким Лениным, шагающим среди геометрических народных масс. Купили и нарядную «Венецию» Александры Экстер, оказавшуюся рекордной для художницы — £1,2 млн.

У Christie’s дела шли бойчее, большой популярностью пользовались вазы императорского фарфорового завода и шашки времен очаковских и покоренья Крыма, но и тут такая же проблема — за исключением буквально пары-тройки работ (в их числе большой буддистский Рерих и рекордный Малявин с повернутой к зрителю задами лошадей тройкой), из почти 9 миллионов результатов аукциона 80% заплачены за сущую чепуху, да простят меня счастливые обладатели этих сокровищ, вроде «Охоты на кабана» Василия Перова, которую автор «Последнего кабака у заставы» писал, видимо, с жестокого похмелья. В загашнике у Bonhams, не придающего такого значения русским торгам, как Christie’s и Sotheby’s, оказались и вовсе вещи качества, как говорится, ниже плинтуса. Тем не менее и их, пусть по маленькой, покупали (Bonhams наторговал на £1,9 млн).

Самой обширной была коллекция русского искусства у MacDougall’s, отметившего свое пятилетие, но и тут £8,7 млн были сделаны в основном за счет хрестоматийного периода — поставлен рекорд на Зинаиду Серебрякову (£1,07 млн) с одной из ее бесчисленных обнаженных девиц, дорого, дороже всех на неделе ушел еще один Рерих — «Сангачелинг» 1924 года (£1,28 млн), £493 тыс. сделала работа Василия Верещагина «Королевский слон», и так далее.

Но эксперимент MacDougall’s со специальными торгами русских икон не задался — то ли цены были высоки, то ли коллекционеры в упор не видят очевидного, а именно, какова бы ни была конъюнктура рынка, критерий художественного качества никто не отменял. Прекрасная икона ростовской или новгородской школы века так XVII все лучше, чем поскребыши русской реалистической школы за ту же цену, которые попали на рынок, видимо, только потому, что художники не успели их вовремя уничтожить. Известно же, что все лучшие образцы русской живописи XIX и начала XX века, за редчайшими исключениями, спасибо советской власти, находятся в музеях. И ловить тут истинным ценителям особо нечего. И если уж есть такая идея — покупать непременно русское, то сейчас как раз тот момент, когда лучше всего сменить ориентацию — хоть на иконы, хоть на послевоенное искусство. Но опять же обратить внимание не на престарелых академиков, а вовсе даже напротив, на нонконформистских лидеров и веселых звезд перестроечной эпохи. Их в этот раз мало кто покупал — ни Тимура Новикова, ни Комара и Меламида, ни Александра Якута. Немым укором коллекционерам остался непроданный топ-лот MacDougall’s — гиперреалистический шедевр 1989 года «Сбор на демонстрацию» Семена Файбисовича (£100–150 тыс.), который 20 лет назад собирался выставить на свои вторые московские торги Sotheby’s. Ну что поделать, видимо, охота на кабана или буддистский монастырь милее русскому глазу, чем сбор на советскую демонстрацию.