Илья Воронин

Пи-Орридж – последний из великих уродов. Нынешние его взаимоотношения с внешним миром лучше всего характеризует, пожалуй, следующая история. Когда после премьеры фильма «Баллада о Дженезисе и Леди Джей» на Берлинском фестивале этого года Пи-Орридж вместе с режиссером фильма Мари Лозье поднялись на сцену, чтобы ответить на вопросы зрителей, микрофон попросил человек в первом ряду. Он сказал, что наблюдает за Дженезисом достаточно давно, что он видел его на сцене двадцать, пятнадцать, десять лет тому назад и всегда испытывал неподдельный, но труднообъяснимый страх. А сейчас вот смотрит на него с расстояния вытянутой руки и – впервые – ни капли его не боится. Действительно, если взглянуть на вещи трезво – кого может напугать стареющий перегидрольный трансвестит, печальный обломок великой эпохи фриков? Он не может ни ужасать, ни эпатировать. С фриками 70-х, 80-х и 90-х произошло то же, что с любыми звездами в любые другие времена. Тела, в которые было вложено так много, пришли в упадок, образ распался, маска сползла, открывая чисто человеческое измерение. История в духе программы «Пусть говорят»: за чудовищным фасадом монстра и шоумена скрывался любящий муж и преданный друг, в чем-то, как надеется публика, глубоко несчастный. Такой фильм уже снят о легендарном британском художнике Ли Бауэри (драма отверженности за всеми костюмами и эскападами). Наверное, такой же фильм должны снять о живущем в уединении на далеком острове Бали Владиславе Мамышеве-Монро и ровеснице Пи-Орриджа Орлан. Все они – героические уроды, при жизни пожертвовавшие свои тела на эксперименты, не слишком-то расчетливо вложившие всех себя в когда-то успешные арт-проекты. Не слишком расчетливо потому, что проекты эти хоть и оказались довольно долгоиграющими, но все же не вечными. Боди-модификации, трансгендерная эстетика, ЛСД и даже экстази вышли из моды, сослужив свою службу и подарив нам возможность выглядеть совершенно обычно и не волноваться особенно по поводу собственной уникальной идентичности. Фрики же должны нести свои рога, горбы и груди, не снимая их до конца. Без большого энтузиазма гримасничать на камеру и приторговывать своими фотопортретами через арт-галерею, как это делает Пи-Орридж.

ДЖЕНЕЗИС ПИ-ОРРИДЖ
Среди прочего Дженезис Пи-Орридж пробовал себя в качестве арт-критика. Он регулярно писал в такие издания, как Art & Artists, Studio International и Flash Art. Также он был одним из редакторов большого справочника по современному искусству Contemporary Artists, который Американская ассоциация библиотек назвала «Лучшей справочной книгой года».

Основатель «Храма душевной юности», обладатель бессчетного количества татуировок (среди которых следует особо упомянуть портрет его покойной музы Леди Джей во всю руку и волка на лобке), признанный музыкант и выставляющийся по всему миру художник, известный враг британской монархии, выдворенный за свои хулиганства из Англии в конце 80-х. Пи-Орридж использует местоимение «мы» вместо «я», имеет женскую грудь немаленького размера, сверкающий ряд золотых зубов и пухлые силиконовые губы, что в совокупности делает его похожим одновременно на обрюзгшую Кортни Лав и Бабу-ягу, придуманную мультипликаторами-извращенцами. Газета The New York Times именует его не иначе как «мисс Пи-Орридж», а читатели газеты в сердцах проклинают «этого ублюдка» и выражают всяческую надежду на то, что в скором времени он уберется на тот свет. Забывая при этом, что именно они, то есть современное общество, вывели на эстраду всех тех демонов, о которых голосил Пи-Орридж. «Балладу о Дженезисе и Леди Джей» художница Мари Лозье снимала семь лет на собственные деньги, буквально став на это время частью Psychic TV, рок-группы Пи-Орриджа. Кроме самого Пи-Орриджа и его жены, в фильме почти никого нет. Лозье показывает их обычную жизнь, в которой находилось место и пластической хирургии, и танцам с петрушкой на кухне, и мощнейшим концертам Psychic TV.

Режиссер смотрит на своих героев не отстраняясь, именно этим фильм и хорош; как верно замечал Уильям Берроуз, говоря о своем преклонении перед Пи-Орриджем: «Он именно такой, каким ты и ожидаешь его увидеть».

Пи-Орридж всегда был не дурак стращать широкие массы, но этот страх свидетельствовал не о реальной угрозе, исходившей от него, а служил скорее индикатором того, насколько далеко ему удалось выйти за общепринятые рамки. Им двигало желание выделиться и отгородиться, а не всерьез досадить тем, кто клеймил его фашистом, извращенцем и дегенератом. Он действительно ставил на обложки фотографии Освенцима, пел про педофилов и заявлял, что Чарльз Мэнсон (лидер коммуны «Семья», совершившей в 1969 году серию жестоких убийств, в том числе актрисы Шэрон Тейт, жены кинорежиссера Романа Поланского. – «Артхроника») уже давно искупил свою вину и без того слишком много страдал. Дженезис просто был одним из тех артистов, которые совершенно перестают различать собственную жизнь и искусство. Но для нынешнего поколения молодых людей, не заставших того ажиотажа вокруг изобретенного Дженезисом стиля индастриал вообще и групп Psychic TV или Throbbing Gristle в частности, Пи-Орридж скорее слегка устаревший, но все еще прикольный фрик, чем всамделишный безумец и уж тем более мессия.

ФРИКИ ДОЛЖНЫ НЕСТИ СВОИ РОГА, ГОРБЫ И ГРУДИ, НЕ СНИМАЯ ИХ ДО КОНЦА

Первый «хеппенинг» шестнадцатилетний Пи-Орридж организовал в собственной школе, находясь под впечатлением от первых лондонских фрикаутов – вечеринок, где все употребляли кислоту. Затем он примкнул к Transmedia Explorations, артистической коммуне, исповедовавшей принцип тотального искусства, направленного на создание разного рода опытов через смешение творчества и разрушение границы между зрителем и художником. Сами участники этой коммуны не слишком отделяли свой быт от перформанса – каждый день менялись друг с другом спальными местами, одеждой и даже из приема пищи умудрялись устроить ролевую игру. Членом этой группы был культовый британский режиссер и художник Дерек Джармен.

C.O.U.M. Transmission, первый самостоятельный проект Дженезиса, был даже не столько рок-группой, сколько именно группировкой – он вместе со своей любовницей Кози Фанни-Тутти играл, конечно, на музыкальных инструментах, но по большей части все сводилось к оголтелому в буквальном смысле этого слова акционизму, когда тело исполнителя подвергалось таким же истязаниям, как и его гитара. Собственно, уже тогда Пи-Орридж сформулировал ключевые принципы «антимузыки», на которых впоследствии и была основана первая индастриал-группа Throbbing Gristle – каждый выбирал для себя наиболее неприятный, чуждый ему инструмент. Во время своих представлений Пи-Орридж надевал отрезанную куриную голову себе на член, мастурбировал, имитировал вместе с Фанни анальный секс, использовал в качестве реквизита бывшие в употреблении тампоны, а также шприцы, наполненные кровью, мочой и молоком.

Апофеозом этого акционистского угара можно считать выставку «Проституция», которая состоялась несколько позже, уже в 1976-м, и была приурочена к первому появлению Throbbing Gristle на людях. Тогда в лондонском ICA разразился невероятный скандал, который был связан не столько с особой радикальностью экспозиции (на ней были представлены фотографии Фанни-Тутти для разных порножурналов плюс все те же тампоны), сколько с тем обстоятельством, что деньги на выставку были получены от государственного Совета по искусствам. Считается, что назвать свои опыты перформансами посоветовал Пи-Орриджу его ближайший друг и наставник Уильям Берроуз, с которым тот познакомился в 1973 году посредством мейл-арта, рассылая по всей Британии коллажи, в которых изображение королевы английской соседствовало с вырезками из порножурналов. Учитывая, что тогда Британия находилась не в лучшем финансовом положении и без того была вынуждена постоянно сокращать дотации и льготы, выставка, где тампоны экспонировались на деньги налогоплательщиков, попала на первые полосы всех газет и обсуждалась на уровне парламента. А сам Пи-Орридж, кажется, был счастлив как никогда, поскольку именно этого ему и было нужно.

Позже Дженезис занимался фестивалем под названием The Final Academy, задуманным Берроузом и еще одним их общим другом – художником Брайоном Гайсином, и участвовал в издании вышедшего в 1980 году альбома с ранними текстами Берроуза Nothing Here Now but the Recordings.

Берроузу Дженезис отчасти обязан и главным своим проектом под названием «Пандрогин», которому и посвящен фильм «Баллада о Дженезисе и Леди Джей», – превращением себя и своей жены Леди Джей в единого индивидуума Брайра Пи-Орриджа посредством пластических операций, ведущих к тотальной взаимной мимикрии. От формы губ и грудей до нарядов.

В 2007 году проект закончился сам собой – Леди Джей умерла от рака, с которым она долгое время жила, не лечась и ничего никому не говоря. По сути, это самый чистый, искренний и душераздирающий опыт самого Дженезиса, заключенный между полюсами двух его главных убеждений, заимствованных у Берроуза. Во-первых, невероятное, всепобеждающее желание преодолеть собственную человеческую сущность, отринув всевозможные стереотипы, предрассудки и шаблоны людского естества, навязанные сложившимися и общепринятыми нормами. Во-вторых, берроузовский принцип cut up (Берроуз придумал технику, которую он назвал «нарезкой»: слова произвольно вырезались из страниц и, перемешанные, в случайном порядке образовывали отрывки, из которых составлялся текст. – «Артхроника») как единственно возможный способ создать настоящую, истовую идентичность. Ну а третьим побуждением, стоявшим за проектом «Пандрогин», было простое и вполне человеческое желание стать одним целым, слиться с другим человеком, тем самым не только создавая новую сущность, но проверяя на практике безграничность самой любви. От которой, впрочем, даже в самые яростные свои периоды Пи-Орридж не отрекался.