Екатерина Андреева
Гагарин вновь рождается в цветке лотоса (Василий Филиппов)
В 1960-е советский мужчина начинал свой день под звон будильника, который по орбите-проволоке облетала космическая ракета «Восток». В ванной его дожидалась элегантная опасная бритва — по рукоятке ее неслась все та же ракета «Восток». На рабочем столе красовалась черная перьевая ручка опять-таки в форме стартующего «Востока». В жизни любимой женщины этого человека космические символы встречались не реже: из игольницы-ракеты она доставала свои иголочки, чтобы шить и штопать, а на груди у нее неземной голубизной переливалась модная пластмассовая брошка. Ракеты летели на картушах подстаканников, по крышкам жестяных коробок с печеньем. Детям перепадали наградные шоколадки с портретами Гагарина и Титова на обертке — ребенок вдумчиво жевал и представлял, как такой замечательный шоколад ели и они — покорители космоса. Мимозу 8 Марта и черемуху 1 Мая в этой семье ставили на сервант в вазочке с овальным портретом героев космонавтов: в ассортименте были Терешкова, Титов и, конечно, Гагарин. Строгая Терешкова смотрела с пудреницы, а добрый Гагарин улыбался с портсигара. Рядом с мемориальной вазочкой примостились фарфоровые Белка и Стрелка в веселых детскосадовских костюмчиках, зеленом и красном. А подле них в палехскую шкатулку с иконными космическими братьями складывали открытки с поздравлениями, на которых «Восток» порхал снежинкой вокруг Деда Мороза или лепестком сакуры над Первомаем. Даже в кабинете начальников граждане могли встретить на видном месте не только Маркса и Ленина, но и простую улыбку Первого Космонавта, на этот раз металлическую, серебристую, как крыло пассажирского «Ту-104».
Культ космоса в первой половине 1960-х царил всюду — в частном и общественном пространстве. Где-то его придерживались сознательно, где-то он невольно проникал в окружающую действительность с современными вещами, насыщая быт такими же символическими изображениями, какими полон быт в странах с сильной религиозной традицией. Культ космоса в СССР стоило бы изобрести, если бы обстоятельства не сложились исторически так удачно, казалось бы, сами собой. Вскоре после того как предыдущий советский культ вождей получил сокрушительный удар на ХХ съезде КПСС, стартует первый спутник, и Советский Союз начинает лидировать в космической гонке. 12 апреля 1961 года Юрий Алексеевич Гагарин становится любимым героем всего мира и своим по истине самым человечным обликом убеждает в идеальности революционных намерений советской России, которые с 1917 года неизменно подвергались сомнениям. Более того, и для всего населения СССР Гагарин выполняет роль настоящего ангела: его образ в последний раз за всю советскую историю идейно сплачивает все группы общества, от партийных бонз до начинающих нонконформистов, от физиков до лириков. Космическая весна 1961-го обещала мир — возможность наконец-то зажить «единым человечьим общежитием». Вскоре Гагарин разбился, и вместе с ним разбились мечты о новой эре межпланетного счастья. В отличие от христианства и советского политического культа вождей космическая одиссея, начатая Циолковским мужского бессмертия ради, не предполагала смерти Бога. Внутри страны между тем снова подмораживали хрущевскую оттепель. Советские люди еще строили по инерции космический коммунизм, но взгляд уже равнодушно скользил по слегка потрепанным ракетам на портсигарах и поздравительных телеграммах. Даже полет «Союза» — «Аполлона» не смог оживить космический культ. Теперь культы появляются и исчезают, отличаясь большей частью нестойким виртуальным характером. И тем более поразительно спустя полвека смотреть на сувениры начала космической эры, которые самой тотальностью функционального охвата жизни свидетельствуют о силе и скоротечности быстролетных модернистских утопий.
