Константин Акинша

Дочь и наследница знаменитого коллекционера Ганса Генриха Тиссен-Борнемисы Франческа фон Габсбург в юности вовсе не интересовалась искусством, предпочитая ему модные вечеринки. Сегодня же она сама обладает впечатляющей коллекцией современного искусства и возглавляет созданный ею художественный фонд Thyssen-Bornemisza Art Contemporary («Современное искусство Тиссен-Борнемисы»).

В ЗОНЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ
Франческа родилась в семье, два поколения которой оставили заметный след в истории европейского собирательства. Ее дед, барон Генрих Тиссен-Борнемиса де Кассон, сын немецкого промышленника Августа Тиссена, переселившийся в Австро-Венгрию и в результате бурных событий начала ХХ века вынужденный искать прибежище в Швейцарии, предпочитал коллекционировать картины Витторе Карпаччо и Ганса Гольбейна Младшего. Его отношение к современному искусству представляло собой смесь презрения и ненависти. Его сын, отец Франчески Ганс Генрих, первым коллекционерским приобретением которого стала акварель Эмиля Нольде, превратился в профессионального собирателя модернизма, в первую очередь немецкого экспрессионизма. Результатом коллекционерских усилий семьи Тиссен-Борнемиса стал музей, расположенный в центре Мадрида неподалеку от Прадо.

Стать заметным коллекционером с такой семейной историей нелегко, да в молодости Франческа и не испытывала коллекционерских увлечений. Родившаяся в 1958 году дочь Тиссен-Борнемисы проучилась всего два года в лондонском Центральном колледже искусства и дизайна Святого Мартина. Ночная жизнь и рок-концерты интересовали Франческу больше, чем лекции. Прозвище Party girl (Тусовочная девица), прилипшее к ней в дни ее бурной лондонской юности, вряд ли предвещало будущую метаморфозу. После неудачных попыток стать актрисой, певицей и моделью Франческа начала помогать отцу в реализации его выставочных проектов на вилле Фаворита в Лугано, а затем стала куратором его коллекции.

В 1991 году, когда югославские войска и флот палили из пушек по Дубровнику, Франческа отправилась в раздираемую войной Хорватию спасать памятники культуры. Опыт последней европейской войны ХХ века потряс бывшую Party girl — статуи в церквах Цавтата, расстрелянные черногорскими добровольцами, разрушенные крыши Дубровника, беженцы из Вуковара, рассказывающие о преднамеренном артиллерийском обстреле местного музея. Выяснилось, что линия фронта находится в дне езды от Лугано, отцовской виллы, беззаботной жизни. «Я за день доезжала до Хорватии, используя всего один бак бензина. Это было безумие. Через час после того, как я последний раз платила за проезд на автобане, я была в зоне боевых действий», — вспоминает Франческа.

Она делала все, что было в ее силах: оплачивала срочную консервацию, покупала реставрационные материалы.

«У МЕНЯ ЕСТЬ ТАКОЙ ФОНД!» — СОВРАЛА ОНА
В 1993 году Франческа вышла замуж за Карла фон Габсбурга, наследника давно не существующей короны распавшейся Австро-Венгерской империи. Молодожены поселились в тихом Зальцбурге. Но покой семейной жизни и воспитание детей не смогли увлечь новоиспеченную эрцгерцогиню надолго. В 2002 году на одной из выставок Франческа увидела работу английской художницы Джанет Кардифф «Прикоснуться» — деревянный стол, изрядно изрезанный и исцарапанный. Прикоснувшись к нему, можно было услышать голоса и звуки ушедшей жизни, телефонные звонки, музыку, выстрел ружья. Этот стол-привидение настолько увлек Франческу, что она решила его купить. Беседа с художницей оказалась для новоиспеченной собирательницы сюрпризом. Кардифф отказалась продавать инсталляцию. Художница заявила, что она не видит смысла в том, чтобы продавать свои работы частным коллекционерам. Зачем? Чтобы инсталляции были недоступны зрителю? Чтобы они пылились в частных особняках? Кардифф была бы готова продать стол музею, в крайнем случае частному фонду, занимающемуся поддержкой современного искусства и способному дать гарантии, что вещь будет экспонироваться. «Но у меня есть такой фонд!» — соврала Франческа. В тот же день она связалась со своим юристом. Фонд был немедленно учрежден, и волшебный стол перешел в его собственность.

За семь лет существования фонд Thyssen-Bornemisza Art Contemporary (известный также под аббревиатурой TBA 21) превратился в серьезную организацию, играющую заметную роль в жизни современного искусства. Произошло это по двум причинам. Фонд стал для Франчески не игрушкой, а ее главным занятием. Поддержка и коллекционирование современного искусства превратились в профессию и миссию, которую она долго и безуспешно пыталась для себя найти. Вторая причина — то, что Франческа, несмотря на свой взрывной темперамент, сумела сработаться с профессионалами. Даниэла Зиман, главный куратор фонда, начала работать с Франческой практически с первого дня существования ТВА 21. Профессиональная экспертиза куратора с богатым музейным опытом (Даниэла работала в Австрийском музее прикладного искусства МАК) была необходима для новой институции. При этом подход к коллекции Франчески и куратора фонда всегда отличался. «Никто не понимает и не знает коллекцию так, так как Даниэла. Но в то же время ее кураторская работа для меня является совершенно другим подходом к вещам, отличным от моего понимания работ, когда я приобретаю их для коллекции фонда. Мое отношение к ним, мой интерес, то, что привлекает меня в них, — иное», — утверждает Франческа. Она — коллекционер нестандартный и не следует установившейся на художественном рынке моде.

КАЛЕЙДОСКОПИЧЕСКИЙ ГЛАЗ
В начале апреля этого года, когда население Токио готовилось к открытию весеннего сезона в парке Уено, мемориале Ясакуни и всех других парках, садах и садиках, где представляется возможным расстелить под вишневым деревом голубой пластиковый коврик и, сидя на нем, поглощать принесенные из дому припасы, запивая их бесконечным количеством пива, на станциях токийского метро появились гигантские плакаты. Втиснутые между билбордами со счастливой японской девушкой среди виноградников Прованса, рекламирующей новый на японском рынке алкогольный напиток с европейским названием «аперитив», и воспитательными постерами, изображающими развалившегося на сиденье поезда метрополитена молодого человека европейского вида с газетой, потеснившего испуганную пару пожилых японцев, с текстом «Так вы будете вести себя у себя дома», огромные рекламные щиты извещали об открытии выставки «Калейдоскопический глаз». Выставка была организована Художественным музеем Мори, частной институцией, основанной миллиардером-девелопером Минору Мори.

Лучшего места для показа коллекции Франчески фон Габсбург в Токио найти было бы трудно. Парящий над городом музей с его стерильно-белыми залами и гигантскими окнами, за которыми открывается захватывающая дух панорама японской столицы, размещается на 54-м этаже «Башни Мори». Эта башня — архитектурный центр, ориентир построенного миллиардером района. К району Раппониги — Нью-Йорку, увиденному из Токио, — вполне приложимо любимое русское определение «гламурный». Собрание фонда TBA 21 отлично вписалось в царящую в этом районе благодаря реализованной фантазии Минору Мори атмосферу «современности». Вписалось не потому, что перегружено кунсами, херстами и другими мастерами из репертуара галереи Ларри Гагосяна. Совпадение выставки и ее архитектурного окружения состоялось благодаря кураторскому подходу. «Калейдоскопический глаз» был задуман и реализован как зрелище — хорошо просчитанный спектакль, в котором японские небоскребы и их панорамные окна успешно сыграли изначально предназначенную им роль театральных декораций. Экспериментальное искусство из коллекции фонда оказалось на удивление декоративным. Неоновые колонны британского художника Сериза Вина Эванса и его замысловатая концептуальная —> работа с пространным названием «Астрография — фазы фотографического проявления», состоящая из вычурной люстры венецианского стекла, подключенной к компьютеру и мигающей в соответствии с текстом переложенной на азбуку Морзе книги о фотографировании звезд, выглядели не как иронические загадки, а как монументальные декоративные объекты.

Дискотечные шары швейцарца Джона М. Армледера, отражающие направленные на них лучи света, и инсталляция Y бельгийца Карстена Хеллера — подиум в форме буквы игрек, заключенный в ряды снабженных электрическими лампочками обручей и напоминающий декорации мюзик-холла 30-х годов прошлого века, сделали свет одним из доминирующих мотивов выставки. Особой популярностью у посетителей пользовался стоящий в темном зале тот самый стол Джанет Кардифф, с которого началась история фонда Франчески фон Габсбург, — «говорящий» стол просто приводил в восторг японцев, бесконечно гладивших его поверхность.

НЕ ЗАВИСЕТЬ ОТ ДИЛЕРОВ
С самого начала своей деятельности ТВА 21 ориентировался на новые медиа, такие как видеоарт. (Сегодня большинство работ в коллекции фонда — видеопроекции и видеоинсталляции.) Фонду удалось избежать традиционного американо- и евроцентризма, зачастую присущего богатым собирателям современного искусства. Работы китайских, вьетнамских, кубинских, тибетских, ливанских и турецких художников, которые не успели утвердиться на художественном рынке (то есть переехать на жительство в Нью-Йорк или Лондон), составляют значительную часть коллекции фонда.

Да и в Европе Франческа пытается искать новое искусство не на ярмарке Art Basel, а в мастерских молодых художников от Рейкьявика до Братиславы.

Но Франческа не только собирает работы молодых художников — она заказывает их и финансирует проекты. Подобная политика художественного патронажа — «хорошо забытое старое», реликт ренессансного собирательства a la Медичи — оказалась удивительно эффектным приемом в мире современного экспериментального искусства. Поддержка проекта — это не только финансирование его реализации. Фонд превращает его в культурную акцию, как случилось, например, с проектом турецкого художника Кутлуга Атамана «Kуба». Многоканальная видеоинсталляция, состоящая из интервью с жителями стамбульского гетто, района, иронически прозванного «Куба», была установлена на барже, которая проплыла по Дунаю, останавливаясь в разных странах от Болгарии до Сербии. Путешествие «агитпарохода» ТВА 21 сопровождалось выставками местных художников во всех портах следования. Проекты финансировались фондом.

Многоканальная видеоинсталляция, состоящая из интервью с жителями стамбульского гетто, района, иронически прозванного «Куба», была установлена на барже, которая проплыла по Дунаю

Для Франчески финансирование проектов имеет и другую сторону. Она верит, что патронаж может стать средством борьбы с диктатом рынка. «Филантропия является важнейшим противовесом сильного художественного рынка», — считает создательница ТВА 21. Благотворительность позволяет художникам производить не только то, что можно продавать, но экспериментировать и развиваться. Кроме того, заказ, по мнению Франчески, помогает коллекционеру найти ответ на мучительный вопрос: что, собственно говоря, ему коллекционировать? «Если ты вовлечен в поддержку проектов, ты будешь куда лучше подготовлен к принятию решений. В другом случае ты всегда будешь зависеть от кураторов и дилеров», — считает она.

ВЕЧНО СОВРЕМЕННОЕ
Франческа также коллекционирует столь специфические произведения современного искусства, как архитектурные инсталляции. В 2006 году ее фонд финансировал постройку павильона «Твой черный горизонт», созданного датско-исландским художником Олафуром Элиассоном и британским архитектором Дэвидом Эджаи на Венецианской архитектурной биеннале. В 2008-м TBA 21 оплатил реализацию архитектурной инсталляции британца Мэтью Ричи «Утренняя линия», демонстрировавшейся на биеннале современного искусства в Севилье.

Какова будет постбиеннальская жизнь создания Ричи, пока неизвестно. «Твой черный горизонт» переместился из Венеции на хорватский остров Лопуд, расположенный неподалеку от Дубровника. На этом острове находится летняя штаб-квартира Франчески, разместившаяся в руинах средневекового монастыря, отданного ей в длительную аренду хорватским правительством. Франческа реставрирует монастырь с впечатляющей, почти религиозной консервативностью, покупая в Италии старинные плитки, чтобы вымостить пол в аркадах двора. В остальном жизнь лопудской обители скорее напоминает монастырь-утопию, описанную Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле». Каждое лето на Лопуде проходят семинары — встречи художников и критиков, демонстрация видеоработ и звуковых инсталляций. Зимой выставочная деятельность переносится в Вену. В самом центре города, на улице Химелпфортгассе, 13, располагаются офис фонда и небольшой зал, в котором проходят выставки.

Будущее коллекции фонда не определено. Франческа не хочет спешить. По ее словам, она готова предоставить части собрания для демонстрации в музеях, но сама идея музеефикации пугает ее. Коллекция фонда остается открытой, что для ее создательницы равносильно тому, что она продолжает быть живой, меняющейся вместе с изменениями такого динамичного организма, как современное искусство.

«Объяснить мою коллекционерскую позицию очень трудно, не имея возможности продемонстрировать сам процесс коллекционирования, позволить ощутить его как перформанс. Мое отношение к искусству не имеет ничего общего с безупречной репрезентацией — занавес поднимается, и искусство предстает перед зрителем, прекрасно и продуманно выставленное. Я боюсь этой «конечности», которую я часто ощущаю, входя в выставочный зал или музей», — говорит Франческа. Трудно сказать, что она чувствовала, когда «занавес» поднимался в Музее Мори. Испугала ли ее просчитанная декоративность экспозиции, холодная красота зрелища? В любом случае коллекция ТВА 21 не готова к загробному существованию. Похоже, что собирание современного искусства имеет интересный психологический аспект — желание обмануть время, не стареть и продолжать верить в то, что искусство, которое ты коллекционируешь, навсегда останется современным.