Ирина Кулик

Познань, Польша, 11 сентября – 30 октября 2010

Многолюдностью кураторской команды и сложностью структуры вторая познанская биеннале напоминает две первые московские. Над ней трудилось более десятка кураторов из разных стран, плодом их коллективных усилий стали два основных проекта. «По ту сторону медиаций» (Beyond Mediations) кураторов Рычара Клужински и Цутоми Мизусава посвящен искусству новых медиа. От интерактивных аттракционов вроде проекта «Ты где?» канадца Люка Куршеня — экрана-чаши, в которую зритель забирается, чтобы в уединении «путешествовать» при помощи пульта по спроецированному ландшафту, до сайенс-арта, создающего едва ли не новые формы жизни — как удивительный робот «Алекситимия», созданная аргентинкой Паулой Гаэтоно Ади: обтянутый теплой и почти живой на ощупь «кожей» комок, реагирующий на прикосновение руки тем, что выделяет из пор нечто вроде пота. Контакт с этим созданием — одно из самых сильных впечатлений биеннале. Коже, кстати, был посвящен один из параллельных проектов биеннале — выставка уругвайского искусства, собранная куратором и художником Энрике Бадаро Надалем. Сам Надаль просил всех желающих рассказывать ему истории, связанные с их переживанием кожи — и под их слова покрывал рисунками бесконечное полотно. А вот платья дизайнера Соледад Капурро, сделанные из необработанной кожи вроде той, что идет на барабаны, до выставки живьем не доехали — из-за запрета на ввоз биоматериалов, так что увидеть их можно было только на фото.

Проект «Стирая стены» (Erased the walls), над которым трудились Георгий Бегун, Ноам Браславский, Юрай Чарны, Ника Кухтина, Маттиас Райхельт, Сламовир Собчак, Раман Тратсюк и Вольга Масловская, Марианне Вагнер-Симон и директор Познанской биеннале Томаш Вендланд, посвящен искусству с более или менее политическими коннотациями, исследующему проблемы и способы их решения в мире, где остается все меньше и меньше границ и стен, за которыми можно укрыться. Здесь много израильских художников: например, социологическая провокация от Йосси Атиа и Итамара Росе, установивших на одной из городских улиц «границу» и предложивших случайным прохожим охранять ее от нарушителей мусульманского вида (актеров) — бдительность рядовые израильтяне проявляют вполне нешуточную. А одной из самых красивых работ этого проекта стал «Ленин на дороге» немца Рудольфа Херца — снятое с меланхолической интонацией вендерсовских роуд-муви видео, запечатлевшее перемещение по Европе фуры, на которой высится, бесстрастно озирая пейзаж, изгнанный из Дрездена гигантский бюст Ленина в компании двух столь же монументальных анонимных «рабочих».

Произведения из двух проектов перемешаны на нескольких выставочных площадках, так что зрителю предстоит самому собрать в голове пазл из работ, имен и концепций. Причем, чтобы собрать его полностью, нужно, по идее, не ограничиваться посещением одной лишь Познани: проект «Стирая стены» затем получит продолжение в Берлине и Братиславе. Впрочем, «картинка» отрисовывается вполне ясно. Работы, отобранные кураторами в разных странах мира, вступали в возможно и непредвиденные, но убедительные переклички между собой и местами проведения биеннале. Как и первые Московские биеннале, Познанская многим обязана экстравагантности главных выставочных площадок. Самая банальная из них — городской музей, в высоком холле которого нашлось место для роскошной инсталляции японки Шихару Шиота (участницы последней Московской биеннале) — гигантского, напоминающего застывшую хокусаевскую волну, каскада подвешенных к потолку кроватей с панцирными сетками. Еще одно место — культурный центр с советским стажем, расположившийся в построенном на рубеже XIX–XX веков замке. Во время оккупации величественное строение облюбовали нацисты: некоторые интерьеры замка создал Альберт Шпеер. Другая площадка — роскошная вилла в стиле модерн, в которой в советские времена располагалась больница — на чердаке здесь до сих пор пылится медицинское оборудование, а в некоторых комнатах с трепетом узнаешь процедурные-операционные: дом ожидает капитального ремонта и сейчас больше всего напоминает сквот. Обе последние площадки диктуют собственные сюжеты. Выставка в замке получилась, конечно, про призраков — будь то призраки истории или киберпанские «духи из машины». Долго блуждая по довольно-таки пустынным коридорам и залам, можно было обнаружить, например, совершенно пронзительную видеоинсталляцию тайского кинорежиссера Апичатпонга Вирасетакуна (между прочим, лауреата «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля 2010 года): камера медленно блуждает по пустой комнате заброшенного отеля, по которой кружат не то тополиный пух, не то солнечные зайчики, не то отблески дискотечного зеркального шара, а за кадром слышится неспешная беседа двух обсуждающих свою загробную жизнь призраков — на секунду на гостиничных подушках проступят очертания их голов. А перед экранами низко-низко над самым полом качается старая зеленая лампа.

Сквоттерская атмосфера бывшей больницы, в которой сосредоточились в основном работы из проекта «Стирая стены», подталкивала прочесть их как историю про среду обитания и общежитие в буквальном смысле этого слова, почти идеальный образ которого являл высящийся во дворе причудливый курятник с мирно сосуществующими внутри «курами-космополитами», выведенными бель­гийцем Коэном Ванмехеленом, знакомым публике московской биеннальной выставки в «Гараже». Литовско-немецкая художница Оля Левин в лучших традициях эстетики взаимоотношений превратила свой зальчик в подобие квартиры, где, кажется, и правда, жила, принимая многочисленных гостей и общаясь по скайпу и интернету со знакомыми по всему миру. Конечно, стесненные условия далеко не всем позволяли располагаться так вольготно и в натуральную величину. Неожиданным сквозным сюжетом выставки оказались всяческие миниатюры. Например, завораживающая работа австрийца Клемента Фуртлера «Машина образов»: в темной комнате высится запутанная многоэтажная конструкция из путей игрушечной железной дороги, по которым бегают два паровозика с лампочками — так, что все вместе отбрасывает на стены подвижную ажурную тень, напоминающую абстрактные фотографии и фильмы конструктивиста Мохой-Надя. Или инсталляция нашего художника Романа Сакина: крошечные макеты утлых квартирок, посреди которых высились супрематического вида кубы и параллелепипеды, эстетически облагораживающие пространство, но и делающие его совсем уж непригодным для жилья. Помимо Романа Сакина, Россию на Познанской биеннале представляли отобранные живущей в Берлине молодой русской кураторшей Никой Кухтиной Хаим Сокол с гиньольной инсталляцией из множества валяющихся на полу растерзанных трупиков игрушечных зверушек и Илья Трушевский с работой из серии «Карты» — на видео по карте мира живыми паническими курсорами атак и отступлений ползали мухи. А вот живущая между Россией и Бельгией медиахудожница Александра Дементьева оказалась здесь по воле европейских кураторов — в проекте «По ту сторону медиаций» была представлена ее эффектная инсталляция из надувных шаров, внутри которых, как духи у гадалки, вещали что-то свое теледикторы.

Директор Познанской биеннале Томаш Вендланд говорит, что хочет расширять круг русских участников — он очень надеется на партнерство с Московской биеннале, но считает, что общей почвой для русских и польских современных художников ни в коем случае не должна быть политика. Возможно, тема следующей Познанской биеннале будет формулироваться едва ли не как «о духовном в искусстве»: Вендланд хочет вернуться к метафизическим основаниям творчества, которые были так важны историческому авангарду — русскому, польскому да и вообще мировому.