ВИКТОРИЯ МАРЧЕНКОВА поговорила с одним из участников группы «Чим Пом», чья работы представлены в ММСИ в рамках выставки современного искусства Японии

Мотому Инаока © Фото: Валерий Леденёв

Наиболее известные проекты группы «Чим Пом» – превращение крыс района Сибуя в Пикачу, «созыв» ворон в Токио, «разоружение» мин при помощи дизайнерских сумок и мобильных телефонов и последующая продажа обугленных предметов на аукционе, цены которого начинались с цены черепа Херста ($100 млн) и далее шли по убывающей. 

– Сегодняшняя Азия для некоторого количества людей является местом пристального внимания и большого потенциала, а ваши акции очень апокалиптичны – вороны летают над городом, крысы мутируют в мультгероев и т.п.

– Мы, прежде всего, группа, у каждого из нас есть свои мысли, которые волнуют наиболее глубоко, свои фетиши, поэтому нам нужно искать то, что объединяло бы нас, таких разных по воззрениям и характеру. Это социум и Токио, город, в котором мы живем. Мы пытаемся поднять какие-то вопросы, которые возникают вокруг, может быть, незаметно для других людей. Например, мы делали работу «Черная смерть» с использованием ворон (управляя рупором с записанными звуками птиц, группа направила ворон к крупному торговому центру, находившемуся неподалеку от галереи, где в этот момент открывалась выставка «Чим Пом». – Артхроника). В Токио беда с воронами, они наносят большой ущерб. В тот момент, когда мы делали эту работу, их очень активно истребляли, но люди не обращают никакого внимания на то, что рядом с ними убивают птиц. Опять же, крысы живут в Токио в большом количестве, и их массово истребляют. С одной стороны, это тема постоянно убиваемых рядом с нами животных, а с другой стороны – мы снимаем, как они постоянно присутствуют в нашей жизни.

– Как присутствует и атомная энергетика, которой у вас посвящено немало работ.  Например, «Level 7», когда вы дополнили изображением Фукусимы гигантскую фреску на станции метро

– «Level 7» затрагивала работу «Миф завтрашнего дня» известного японского художника Окамото Таро, который, может быть, не так известен в мире, но в Японии это один из самых крупных художников двадцатого века. В этой работе показана история атома, его значение для Японии. Она помещена в таком месте, мимо которого люди проходят каждый день. И наверняка практически нет тех, кто, проходя по станции, задумывался бы о том, кто такой Окамото Таро, или думал бы об атоме. История атома внутри истории Японии – это не какие-то точечные явления, как бомбы в Хиросиме и Нагасаки. И мы хотели показать это как единое движение с тем, например, что случилось 11 марта прошлого года, с последовавшим за землетрясением взрывом на Фукусиме и утечкой радиации. Показать, что в Японии эта история длится с Хиросимы и Нагасаки. В тот период, когда было спокойно, еще до Фукусимы, все равно существовал мирный атом, в Японии около пятидесяти атомных электростанций. Их продолжают эксплуатировать, несмотря на то, что невозможно утилизировать все отходы. Мы хотели показать это как единую продолжающуюся линию, которая не закончена, и потому доделали часть работы, посвятив ее Фукусиме. Но мы не пытались эпатировать, не пытались намеренно совершать какие-то действия, которые расценивались бы как преступление, поэтому никаких проблем с полицией у нас нет.

Работа группы «Чим Пом» © Фото: Валерий Леденёв

– Кстати, о полиции. На вашем сайте есть ссылка на акцию группы «Война» с переворачиванием полицейских машин. Бывают ли у вас проблемы с властями?

– Не могу сказать, что я такой большой эксперт по творчеству группы «Война», но, по моему представлению, они очень политизированы, активно выступают против правительства, власти, поэтому, наверняка, у них есть очень большие проблемы с полицией. В нашем же случае, мы не выступаем против власти, у нас нет таких ярких политических высказываний. Может, у кого-то и возникнет впечатление, что мы можем интересовать полицию, но мы исходим из желания делать то, что нас больше интересует, и поскольку мы группа, то, как я уже говорил, пересечение наших интересов нередко лежит в области политики, истории и общества. Но мы никогда не ставили задачи как-то специально привлекать внимание полиции.

– Некоторые из ваших работ довольно дорогостоящие, например, еще одна работа про атом, где самолет выписал в небе иероглиф взрыва. Где вы находите ресурсы?

(Этот иероглиф – звукоподражание, изображает звук от вспышки. «Пика!» (как в имени Пикачу) означает что-то вроде «сверк!» – Артхроника)

– Влезли в кредит. Ну, то есть это средства от нас шестерых, мы все влезли в кредит.

– Расскажите, как сформировалась группа. В интернете ходит информация, что вы объединились на почве того, что буквально «пили с Макото Айда» (современный японский художник из поколения Мураками, представлен на выставке в разделе «Воображаемое». – Артхроника).

 Мотому, расплываясь в улыбке, произносит по-русски «Да».

– Довольно много времени назад, в моем случае – лет восемь-девять, я познакомился с Макото Айда. Все мы познакомились своими способами. Вокруг него собралось порядка тридцати молодых людей, которым по тем или иным причинам он был интересен. И все пришли к нему своими путями. Я, например, через школу «Бигакко». Он там преподавал когда-то давно, а я там учился. Кто-то просто любил его работы, приходил на выставки и сам знакомился. Кто-то был стажером в галерее, где он выставлялся. Он очень поддерживал всех молодых. Поэтому мы часто вместе собирались, активно тусовались, он нас всегда угощал. Мы, условно говоря, вместе пили, но на самом деле проводили время вместе. И из этих тридцати молодых людей сформировалась наша группа «Чим Пом».

– Можно сказать, что вы у него учились?

– «Бигакко» очень специфическая школа, в том смысле, что там не происходит общение со студентами в стиле «лекция, университет, кафедра». Скорее, это живое общение, которое во многом связано не с академизмом, а с практической стороной. В нашем случае с Айда-саном, это происходило так, что мы помогали ему на выставках, он устраивал нам выставки, мы придумывали что-то совместное, он поддерживал наши какие-то проекты. Не сказать, что это был прямо-таки авангардный поиск, скорее – эксперимент. Упор делался на практическую сторону.

– У вас довольно странный состав: пять мальчиков и одна девочка, Эрии. Она у вас главная? И насколько это привычно для японского общества?

– В случае музыкальных коллективов, например, это нормально, но в целом обратить это на японское общество трудно. Довольно любопытна сама персона Эрии, потому что она по облику девушка-гяру (японская субкультура, связанная с отказом от традиционного женского  поведения, вдохновленная западным стилем жизни и агрессивной сексуальностью.  – Артхроника), одевается, как девушки из Сибуя (район Токио, центр моды и ночной жизни. – Артхроника), но при этом занимается современным искусством. Нельзя сказать, что наша группа формируется вокруг, но просто она одна девочка. У нее как раз очень много революционных идей, моментов, которые она четко подмечает и которые надо развивать. И, к тому же, если соберутся пять мальчиков, то в итоге они будут говорить-говорить и склоняться к отрицательному видению всего на свете. Они будут склоняться к движению в неверную сторону.

– Какие части массовой культуры вам сейчас интересны, или вы их используете?

– Раньше у нас было что-то похожее на элементы кино в нашем творчестве, но пока мы о большом кино не думаем. Если выйти за рамки японской темы, то наиболее интересная для нас сейчас тенденция (которой соответствует, кстати, и «Война») – появление молодых людей, которые пытаются создать свою целостную систему – взглядов, образов, идей – и передают ее разными способами, прежде всего, через интернет.

– И последний вопрос. Каков средний возраст участников группы?

– Ой. Если пытаться посчитать средний возраст, то мы, наверное, будем такими дядюшками казаться. Но вообще тридцать-тридцать один год.

Вопросы задавала Виктория Марченкова

Выставка «Двойная перспектива: современное искусство Японии» продлится в Московском музее современного искусства до 6 мая