ПАВЕЛ ГЕРАСИМЕНКО о выставке «Звучащее вещество» в Русском музее

Экспозиция выставки © Фото с сайта Русского музея

Экспозиция выставки © Фото с сайта Русского музея

На плакате выставки «Звучащее вещество» – скрипка Владимира Козина, сделанная художником из грубой резины, его фирменного материала. Это один из немногих объектов, который, вопреки ожиданиям, не звучит, хотя от скрипки тянется провод с наушниками, которые оказываются деталью муляжа или элементом скульптурной композиции. Все остальное на выставке звучит тем или иным образом, звук извлекается из экспонатов прямо здесь же или подразумевается. А начинается это еще до входа в залы, где все звенит, гремит и стучит на полную мощность. На лестнице не пройти мимо «Ударной установки» Николы Овчинникова и звучащих одежд. Платье работы Татьяны Парфеновой с провокационным названием «Возьми меня» что-то щебечет женскими голосами – на нажатие реагируют динамики в фижмах. Такая интерактивность весьма необычна для Русского музея, но ясно, что именно этим выставка будет удивлять и привлекать зрителя.

«Звучащее вещество» готовилось по музейному обыкновению несколько долгих лет, совпав в итоге со столетием Джона Кейджа, уже отмеченным несколькими проектами. Кураторы Ирина Карасик и Владимир Перц собрали множество экспонатов и оставили живопись в меньшинстве. Предметом выставки становится все синтетическое искусство, возникающее из экспериментов художников со звуком и(ли) музыкантов с визуальностью, так что  пластическое начало равноценно мелодическому. К тому же тему выставки практически безграничной делают расплывчатые видовые границы и неясная стратификация современного искусства, но все это было начато еще авангардом с его стремлением к всеохватности.

Название выставки «Звучащее вещество» взято из доклада музыковеда Михаила Друскина 1923 года, работавшего вместе с Игорем Терентьевым в фонологическом отделе Инхука. Он писал: «Мы утверждаем: необходимо учесть все возможные проявления звучащего вещества, подчинить все, что звучит, власти организующего труда. Все, начиная от пения соловья, лягушек и прочего зверья и людей до скрипа, хрипа, шороха, взрыва, гудения и прочих шумов города. Утверждаем, что основа звука – шум». Производственная патетика этого текста относится к приметам времени вместе с ощущением слитной звуковой среды как вала одновременно звучащих звуков. На выставке, наоборот, возникает экспозиционная задача разделить звуковые явления и обособить каждое из них, ведь звучащие объекты способны занять сколько угодно большое пространство. Именно звук делает здесь сложным соседство двух любых произведений, каждое из которых претендует на акустику целиком. Поэтому четких разделов на выставке нет, но основным явлениям, работам и художникам по возможности отведены отдельные места и залы.

В первом зале выставлена скрипка Михаила Матюшина: экспонат под стеклом и сыграть на нем нельзя, но звук ее очень интересно воображать Настоящие инструменты из струнного секстета Александра Зайковского, кубистические виолончели и скрипки сделаны в 1910-х годах и выглядят в точности такими, как на картине Надежды Удальцовой. Рядом выстроена целая секция различных ударных (как в операционном, так и в экспозиционном смысле) инструментов Вячеслава Колейчука. Звук, который можно извлечь из его «Оркестра» пространственных конструкций, чаще всего оказывается лирическим мелодичным звоном, и он трудно соотносится с внешним видом абстрактной скульптуры.

Музыкальные инструменты, сделанные в 1990-е Андреем Кузнецовым, на выставке не издают звуков, зато в их облике сразу угадывается интерес к археологии быта художника-«митька», комбинирующего ассамбляжи из старых вещей. Беззвучное «Бикапо» в отсутствии своего автора Германа Виноградова соседствует с инсталляцией Сергея Катрана «Семечки», тихо оживающей при появлении зрителя. Напротив объекта Дмитрия Каварги располагаются абстракции Леонида Борисова. На одной из его картин работает дверной звонок, который резким звуком может разрушить невидимое течение «Остаточного мыслепотока» в колбе. Традиция цветомузыки представлена работами петербургского музыканта и художника-нонконформиста Валентина Афанасьева. Drumpainting Анны Франц и Марины Колдобской – аттракцион по рисованию с помощью ударной установки – расположен через стенку от медитативных видео на музыку Владимира Мартынова. В конце выставочной анфилады известное лирическое видео Виктора Алимпиева «Дыхание».

В отдельный раздел вынесена обогатившая петербургскую мифологию история о встрече Джона Кейджа  с Тимуром Новиковым, Африкой и Сергеем Курехиным в 1986 году. Даже по фотографиям понятно, что их спонтанно придуманная и тут же на скорую руку организованная совместная акция – это не более чем символический жест, тем не менее, точно зафиксировавший время. Выступления курехинской «Поп-механики» на телеэкране сейчас воспринимаются уже с трудом, в особенности очевидцами событий, но такова проблема архивирования всякого перформансного искусства. В зале стоит «Утюгон» Тимура Новикова и Олега Котельникова – инструмент из старого стола и подвешенных к нему на струнах чугунных утюгов, издававших при ударе по нему необыкновенный, почти синтезаторный звук. Сейчас мало кто решится стукнуть по нему так, чтобы он зазвучал, в том числе из опасения, что музейный экспонат может развалиться. Но традиция музицирования художников сохраняется: первый из концертов, которыми сопровождалась выставка, состоялся сразу после открытия.  Фотограф и музыкант Дмитрий Шубин исполнил свои произведения для препарированного фортепиано и лэптопа.

Павел Герасименко

Выставка «Звучащее вещество» продлится в Русском музее (Мраморный дворец, Миллионная ул.,5/1) до 11 марта