Искусство и революция: художественный активизм в долгом двадцатом веке
СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012
Андрей Ковалев
Попытки скрестить искусство и революцию провальны, но создают незабываемые ситуации
Начать придется с того, что понятие «художественный активизм» содержится в оригинальном немецком названии книги австрийского исследователя активизма. В английском переводе, вышедшем в заумнейшем издательстве Semiotext(e), употреблено слово transversal – «поперечный». Нетрудно догадаться, что ученых слов в тексте множество. Но значение именно этого термина важно понимать отчетливо. Ибо автор поставил перед собой цель исследовать «микрополитические попытки трансверсального соединения машин искусства и революционных машин». Хотя, заранее предупредил своих читателей о том, что все без исключения опыты пересечения искусства и революции оставляют «стойкий привкус неудачи». Раунинг с академической основательностью разъясняет причины, по которым все революции терпят крах. Сам Славой Жижек нам все рассказал: поставленная Лениным задача тотального отмирания государства на практике превратилась в собственную противоположность. Печаль в том, что в расставленную ими ловушку попадают и сами трансверсальные активисты. В качестве позитивного примера Раунинг приводит опыты театральных постановок, которые осуществляли Эйзенштейн и Третьяков на Газовом заводе. Когда лефовец Третьяков отправился в 1928 году описывать расцвет колхозного движения, никакого раскулачивания и прочих интересных явлений он не отметил. Что явно противоречило его авангардным теориям о фактографической литературе. Не заметил противоречия между искусством и жизнью и академический марксист Раунинг. Революции всегда проигрывают. Попытки скрестить искусство и революцию заведомо провальны, но создают незабываемые ситуации. Как было весело, когда Гюстав Курбе вместе с восставшим народом свергал Вандомскую колонну. Любопытно представить, что переживал предводитель маргинального Ситуационистского Интернационала, кабинетный революционер Ги Дебор, когда увидел на стенах майского Парижа 1968 года надпись «Скука контрреволюционна!». Но самой улетной была дискуссия венских акционистов с взволнованным студенчеством в том же 1968-м. Тогда будущий куратор Московской биеннале Петер Вайбель диким голосом выкрикивал в зал антиправительственные речи, а его товарищ Гюнтер Брюс революционно резал себя бритвой, пил мочу и обмазывался экскрементами. И вот что интересно: отличный перевод книги принадлежит Александру Скидану, члену питерской рабочей группы «Что делать?». А там описанные Раунингом шуточки совсем не одобряют. Наверное, поэтому никакого предисловия к переводу мы не получили.
