Андрей Ковалев
Государственная Третьяковская галерея 17 марта – 23 мая 2010
Юбилейная выставка Александра Дейнеки (1899-1969) — событие большого международного значения. Говорят, экспозицию намерены продвигать дальше — «в Европу», и вроде бы ведутся переговоры аж с самим Гуггенхаймом.
Все логично. Дейнека едва ли не единственная российская надежда на победу в глобальных мегаолимпийских играх на поприще изящных искусств. После Малевича нашей визуальной культуре некого предъявить в качестве альтернативы немецкому Йозефу Бойсу или американскому Энди Уорхолу.
Однако выставка показала, что особых надежд на победу в таком ристалище у нас нет. И Дейнеке суждено оставаться в том изолированном от мира пространстве, где вечно пребывают Лени Риффеншталь и Альберт Шпеер.
Кроме того, кураторы представили неукротимого мастера тоталитарного искусства как милого, элегичного и даже сентиментального художника. И очень салонного. Если бы не большая занятость по части исполнения идеологического заказа, Дейнеку легко было бы представить в качестве рисовальщика пикантных сцен для массового журнала.
Во времена ждановского соцреализма Дейнека наравне с другими мастерами Большого стиля оформлял внешний фасад сталинской модернизации. Это был эффективный пропагандистский проект, множество иностранцев поверило в победу социализма в мировом масштабе. Сейчас в нашей стране происходит ползучая ресталинизация, и фигура Дейнеки выглядит веским аргументом в ее пользу.
Идеальные организмы дейнековских героев хорошо вписываются и в новейшую политику гламурного фашизма — только такие тела и нужны. Тем более что в области политики тела ремесленники из глянцевых журналов с Дейнекой просто не сопоставимы.
Дейнеку оправдывают тем, что ждановские идеологи критиковали его за «формализм». Но дело вовсе не в каком-то его «авангардизме» или «модернизме». Просто он обладал феерической способностью адаптировать абсолютно любой стиль. Сначала курский юноша смог ловко вписаться в салонный кубизм в духе Юрия Анненкова. Потом с лету приспособил эстетские изыски своего учителя Владимира Фаворского к массовой пропагандистской графике. К слову сказать, это одно из реальных достижений Дейнеки, однако мощные и острые опусы для журнала «Безбожник у станка» стыдливо спрятаны на выставке в дальний угол. Вообще, к сожалению, организаторы выставки выбрали для представления великого художника какой-то совсем уж особый путь. Они зачем-то постарались свести на нет монументальную безупречность Дейнеки, сопоставимую только с венецианскими мастерами. Даже фантастический «Вратарь», который легко держал пространство огромного зала, теперь в результате стараний экспозиционеров превратился в произведение почти миниатюрное.
Сам Александр Дейнека при этом остался на своем месте. Все так же левитирует «Вратарь»; над солнечными просторами советской Родины парят ангелоподобные физкультурники, могучие небесные воины защищают Севастополь, вражеский ас продолжает падение на страшные стальные балки. Это искусство потрясающей силы. Оно способно целиком заменить действительность как таковую.
Как только эпоха начала разлагаться, начала разлагаться и идеальная форма, сложившаяся в начале тридцатых. Мощные тела в некоторых поздних опусах неожиданно обратились в какие-то оплывшие туши. Звенящие от внутреннего напряжения композиции больших картин исчезли, на их месте оказалась беспомощная мазня «Битвы Амазонок» или невнятица «Запорожцев». Так что организаторы выставки проявили завидную решимость, выставляя на обозрение подобного рода курьезы.
