Ольга Кабанова
Фонд культуры «Екатерина», Москва 25 июня – 15 августа 2010
Аннет Мессаже приехала со своей первой выставкой в Москву маститой, знаменитой и титулованной, с прошлым феминистки и художника, сделавшего редкостно успешную для женщины карьеру. Мы были наслышаны-начитаны о ней, но мало с ней знакомы. Кто-то помнил ее пятилетней давности инсталляцию «Казино», отмеченную «Львом» на Венецианской биеннале, что-то показывала Ольга Свиблова. Одна — и восхитительная — ее вещь осталась в памяти после прошлогодней выставки Жан-Юбера Мартена в «Гараже»: два «бодающихся» в воздухе воздушных шара, такие празднично-игрушечные, слегка потрепанные модели шара земного. Работа эта была так непосредственна и свежа, что казалась сочиненной юной девушкой.
Потрясающе, но и вся выставка Аннет Мессаже в «Екатерине» кажется сотворенной существом, не пожелавшим расстаться с муками и причудами отрочества. В зрелом — в данном случае шестидесятисемилетнем — возрасте люди, как правило, не бывают столь откровенны и сосредоточены на своих смутных желаниях. Уж если от чего с возрастом и устают, так от самих себя, и эта усталость предательски выдает старость в работах многих маститых и знаменитых, сводя на нет преимущества мастерства и опыта.
Собрав для московской выставки вещи, созданные за тридцать лет, Аннет Мессаже сделала не ретроспективу — поэтапный пересказ своего творчества, а единое высказывание о самом для нее главном, сверхценном — себе самой, своих искушениях, желаниях, фобиях и химерах, плодах неукрощенной фантазии и неотрефлексированной сексуальности. Недаром же в рецензиях на ее московскую выставку поминался сюрреализм, искусство клинических эгоцентриков, панически боящихся вылечиться.
Выпотрошенные, вывернутые наизнанку мягкие игрушки; нанизанные на нити мелкие карандашные рисунки с сердечками, фаллосами и совокупляющимися фигурами; фотографии ладоний с нарисованными на них лицами; буратинка, крутящийся вокруг горы из текстильных валиков, сквозь которые вылезают носы и ножки других буратинок; платья, маниакально уложенные в коробочки, маркированные для памяти карточками с рисунками и надписями «надежда», «соблазн», «ревность». Эти объекты и инсталляции разных лет меньше всего выглядят внятными высказываниями о грехе или телесности, но лишь не прекращающимся десятилетиями потоком одного подсознания. Вечной девочки, немножко ведьмы, куклы, выдумщицы.
Все на этой выставке кажется сделанным на одном — горячем и одновременно ритмичном — дыхании, с чувством и чувственностью, но и расчетливо. Меньше всего тут думаешь о всех остальных художниках, до и после Мессаже документировавших свои внутренние движения с помощью бытовых вещей. Скорее на ум приходит современное французское женское творчество — романы Франсуазы Саган, фильмы Катрин Брейя, роли Изабель Юппер, фотографии Сары Мун, жизнь Симоны де Бовуар. Эти фам фаталь ХХ века — независимые интеллектуалки и буржуазки, пленяющие мужчин и женщин эгоистки, сосредоточенные только на своем незаурядном таланте, — еще умеют хорошо выходить замуж. Аннет Мессаже выбрала себе большого художника Кристиана Болтански, но, говоря о нем, только морщится: главное ведь — избегать его влияния на ее творчество.
