Библиотека московского концептуализма Германа Титова. 2010
Издание подготовлено при участии фонда «Художественные проекты»

 

Милена Орлова

Совершенное мальчишество

На обложке книги «Мухомор» можно прочитать: «Мы зделали плохую облошку но лучше (хуже) не смогли однако нам не стыдно» (орфография авторов). Эти слова можно применить и к содержанию пятисотстраничного тома. Составитель книги, искусствовед и архивариус неофициального русского искусства Александра Обухова пять лет собирала разрозненные артефакты и документы, связанные с деятельностью самой обаятельной и безалаберной творческой группировки веселых восьмидесятых.

Были с пристрастием опрошены все члены группы — а это Константин Звездочетов, братья Сергей и Владимир Мироненко (носившие подпольные клички Пупс и Фофа соответственно), Свен Гундлах, Алексей Каменский, а также старый друг и соратник мухоморов журналист Владимир Кара-Мурза. (Не интервьюировали разве что электрическую бритву, которая в одном из текстов названа «шестым членом группы».) Естественно, в книгу вошли не все архивные материалы, но и того, что опубликовано, достаточно, чтобы наконец оценить масштаб и разнообразие мухоморского наследия. Стихи и проза, самодельные книжки-раскладушки, кадры из коротких фильмов, снятых отнюдь не видеокамерой, описание акций, пьесы, манифесты, картины и даже «Всеобщая история искусства» — настолько всеобщая, что поместилась на десяти страницах вместе с иллюстрациями.

Все это хозяйство снабжено поистине академическими примечаниями. Указано не только время и обстоятельства появления того или иного произведения, но во многих случаях впервые приведено персональное авторство, что, учитывая принципиальный коллективизм проекта, можно считать настоящим исследовательским подвигом.

До выхода этого труда деятельность «Мухомора» (1978–1984) представала в основном в виде устного эпоса (вроде баек о вторжении в мастерскую Ильи Кабакова и «Походе в толстовках в Ясную Поляну»). Выставок в нынешнем понимании этого слова у «Мухоморов», считай, и не было, а были сплошные квартирники (в подпольной галерее AРТART, например) и «выходки», то есть акции и перформансы. Слава настигла их уже в перестройку, после безвременной кончины группы в 1984 году.

За одним исключением — широкой популярностью у неформальной молодежи позднебрежневской эпохи пользовался «Золотой диск группы “Мухомор”», записанный в 1981 году в домашних условиях. Благодаря ему «Мухоморы» оказались вписаны и в историю русского рока. Примечательно, что свое пятилетие группа отмечала на квартире Жанны Агузаровой.

«Золотой диск» был абсурдистской пародией на официозные «литературно-музыкальные композиции», слова были мухоморские, а музыка, что называется, народная. В книге приведены многие знаменитые тексты «Золотого диска», которые начитывали с аффектированным «выражением» или задушевно подвывали не оканчивавшие консерваторий мухоморы. (Зато лидеры группы учились на постановочном факультете школы-студии МХАТа, отсюда, видимо, и известный артистизм.) Например, такой: «Тихим вечером в стареньком скверике, опасаясь, не видел бы мент, слушал преданно “Голос Америки” очень юный еще диссидент, чуть прикрыты мечтательно веки, улыбается он оттого, что в программе “Права человека” упомянуто имя его».

Стих Свена Гундлаха был отчасти автобиографическим. Заочное участие в нескольких выставках за рубежом (одна из них Russian Samizdat Art, объехала чуть ли не половину американских музеев) и успех «Золотого диска», разрекламированного на том самом «Голосе Америке», поспособствовали тому, что «Мухоморы» попали в поле зрения КГБ. Троих — Звездочетова, Гундлаха и Владимира Мироненко — скоропостижно забрили в армию. После их возвращения группа уже не воспряла, самые активные товарищи принялись делать сольные карьеры, но до сегодняшнего дня профессионально искусством продолжает заниматься один маэстро Звездочетов.

Листая книгу, стоит держать в уме, что вся эта разнообразная творческая продукция принадлежала дружеской мужской компании призывного возраста. Что объясняет обилие куртуазной лирики и пубертатного юмора, напоминающего о том, что рубеж 1970–1980-х был золотым веком советского анекдота (любимый герой «Мухоморов» — поручик Ржевский), а также последним расцветом такого удивительного жанра, как политинформация («Мухоморов» явно волновало международное положение, иначе они вряд ли бы написали открытое письмо Маргарет Тэтчер). Добавьте к этому школьные стишки-страшилки, частушки, самиздатскую классику, а также абонемент в библиотеку иностранной литературы, и станет понятно, как на одном листе у «Мухоморов» могли ужиться Чемберлен, Чичиков и Сансара. Впрочем, нельзя не отметить, что похожим образом в это время развлекало себя полстраны, сочиняя непечатную «чепуху» и рисуя от руки стенгазеты. От самодеятельного интеллигентского творчества «Мухоморов» отличало то, что они с самого начала осознавали себя как художников и, по их собственному выражению, «решили стать наиболее авангардными, чем кто-либо в Москве». И стали. Именно они учредили профессиональный праздник — День работника хеппенинга, когда это слово здесь знали тридцать человек. Они же первыми выложили телами композицию из трех букв, положив начало традиции «ху.вого» искусства, — жаль только, что Государственную премию тогда за это не давали. Именно они придумали, где найти деньги, чтоб построить в Москве музей концептуального искусства. Только вряд ли этим планом кто-нибудь воспользуется — он выглядит чересчур авангардно даже спустя тридцать лет. Пока остается довольствоваться «Библиотекой концептуализма». Хотя гораздо уместнее на корешке этого тома смотрелись бы слова из одной рукописной мухоморской книжки: «Твоя библиотечка приключений. Издание комиссариата ликбеза».