Григорий Клин

В декабре с площадки Музея современного искусства Салоников стартовал многосту­пенчатый выставочный проект «Космос русского авангарда: искусство и исследование Вселенной. 1900–1930 гг.». Его конструкторы — директор музея Мария Цанцаноглу, известные искусствоведы Джон Боулт и Николетта Мислер — при создании аппарата использовали наработки супрематистов, конструктивистов и «проекционистов» из знаменитой коллекции Георгия Костаки. Другую часть работ предоставили музеи Москвы и Санкт-Петербурга, Твери и Тулы, а также частные собрания Афин, Лондона и Цюриха. Подъемную силу проекту придали идеи философа-мистика Николая Федорова и фантазии отца космонавтики Константина Циолковского. В длительный полет (за три года выставка облетит несколько европейских городов) для подстраховки взяли икону «Вознесение Ильи Пророка», а для бодрости — советские киноленты «Аэлита» (1924) и «Космический рейс» (1936).

Искусство русского авангарда давно вращается на высокой культурной орбите среди выставок, научных монографий и искусствоведческих конференций. Однако о нем, как о давно запущенной космической станции, широкая публика стала несколько забывать: мол, конечно, там, в эмпиреях, что-то еще продолжают исследовать, но ничего особо нового оттуда ожидать не приходится. Инерцию этой незаинтересованности попытался преодолеть Музей современного искусства Салоников, решив ради эксперимента несколько отклонить орбиту авангарда и посмотреть на него под иным углом зрения. Для этого, конечно, в расчетах нужно было сделать определенные допущения и поправки. В выставочной формуле «русский авангард — русский космизм» пренебрегли теоретическими наработками и пластическими опытами западноевропейского формализма. И получилось так, что русский авангард со всеми его «измами» возник сам по себе, как бы из небытия и сразу. Однако в начале было Слово, и этим словом был «проект». Такой, например, как у создателя мистического учения «Философия общего дела» Николая Федорова, чья «проективная гипотеза» наряду с идеей о воскрешении умерших включала в себя «регуляцию природы» и «космизацию» науки и жизни. Отсюда при определенной направленности ума как производные можно вывести и «проуны» («Проекты Утверждения Нового») Эль Лисицкого, теорию и опыты «проекционизма» Соломона Никритина и, наконец, «Реконструкцию звездного неба» Франциско Инфанте и Нонны Горюновой (эти артефакты 1960-х годов служат своего рода эпилогом к выставке).

В своих откровениях, а точнее, в научно-фантастических повестях Константин Циолковский, развивая идеи Федорова, провидел будущность космического человечества (не отсюда ли взялось «астрономическое бытие» Климента Редько?), управляемого вселенскими президентами (привет «председателю земного шара» Велимиру Хлебникову и «председателю пространства» Малевичу) до тех пор, пока это самое человечество не обратится в сплошную «лучистую энергию» (уж не был ли знаком создатель «лучизма» —> Михаил Ларионов с «Теорией космических эр»?). Впрочем, у Константина Эдуардовича не все так трагично. После «терминальной эры» (чем не апокалипсис?) из лучистой энергии должны возникнуть «сверхлюди», которые будут-де все знать и при этом ничего не желать (чем не ангелы?). Не о том ли пророчествовал и отец супрематизма: «Преображая мир, я иду к своему преображению, и, может быть, в последний день моего переустройства я перейду в новую форму…»

Конечно, не стоит принимать худож­­ни­­-ков-авангардистов за техников, которые, наслушавшись гуру космической философии, ринулись осваивать «спиральные туманности» и «планиты для землянитов». Хотя, например, Иван Кудряшов, будущий супрематист, в юности и помогал Циолковскому монтировать его авиамодели. Инженеры-практики появились позже. О них, безымянных для художественной среды энтузиастах-технарях, собравшихся в 1927 году на Тверской, 68, на 1-ю Всемирную выставку моделей межпланетной аппаратуры и техники, вспоминают попыткой реконструкции и кураторы «Космоса русского авангарда».

К слову сказать, на той экспозиции побывал и будущий главный конструктор, молодой Сергей Королев. Вот если бы он тогда ошибся адресом и попал на выставку авангардистов? Мы бы и в космос не полетели, и нечем было бы гордиться.

А так, 2011 год указом президента РФ объявлен Годом российской космонавтики, понятно, в ознаменование 50-летия полета Юрия Гагарина. Выходит, что выставка в Салониках оказалась на орбите актуальности. Правда, пролетит она мимо нас.