Елена Федотова

В кризис ярмаркам не до тщеславных репортов, зато падение спроса подхлестывает полет фантазии организаторов. На Миланской международной ярмарке антикварного и современного искусства (MINT) ренессансные мадонны с младенцами кротко взирали на распятие из латекса, рэперы Кехинди Вайли задирали барочных кавалеров Джакомо Черути, а минимализму Лучио Фонтана противостоял максимализм венецианских зеркал. Казалось, единственное, чего не хватало ярмарке, так это таблички «Внимание: идет эксперимент!»

Милан давно снискал славу Мекки модников, которые слетаются сюда как мотыльки на свет лампы, готовые сгореть в потребительском запале. Кажется, что миланцы и гости модной столицы ходят на шопинг как на работу, а некоторые, честно оттрубив от звонка до звонка, как стахановцы, остаются в ночную смену — гипнотизировать витрины уже после закрытия магазинов. На звание модной художественной столицы Милан пока не претендует: соревноваться с биеннальской Венецией не под силу ни одному итальянскому городу. Однако не использовать возможности Милана, вернее, покупательскую активность фэшн-зависимых со всего света, которых здесь полно в любое время года, по крайней мере недальновидно. И вот уже четвертый год здесь проводят Миланскую международную ярмарку антикварного и современного искусства. При этом антиквариат имеет значительный перевес — из 37 галерей лишь небольшая часть специализируется на современном искусстве. Да и слово «современный» здесь употребляется в смысле modern (модернизма), а не contemporary (постмодернистского искусства). Устроители ярмарки как будто опасаются, что молодой нагловатый конкурент выживет с рынка дряхлеющего аристократа, а потому его присутствие допускается в крайне умеренных дозах.

На первый взгляд идея объединить антиквариат и современное искусство выглядит спорной, все равно что мешать белое с красным — головная боль вам обеспечена. Основное препятствие в том, что коллекционеры предпочитают видеть старые натюрморты отдельно, а инсталляции отдельно. С другой стороны, такое соседство, безусловно, взаимно обогащает. Для антиквариата это возможность предстать в новом свете, для современного искусства — проникнуть в интерьер какого-нибудь барочного палаццо, куда вход ему был заказан.

Однако Милан не был бы самим собой, если бы не следовал последней арт-моде. Организаторы явно решили брать пример со старших товарищей. На In-finitum, одной из лучших выставок прошедшей Венецианской биеннале, антикварное и современное искусство соседствовали в палаццо Фортуни, и это провоцировало свежее восприятие как старого, так и нового.

На MINT действовали по той же схеме, порой добиваясь интересных результатов. Рокайльные узоры, наведенные молодым американцем Кехинди Вайли на портретах афроамериканских реперов, удивительно схожи с орнаментом на старинных камзолах. В этом можно было убедиться на месте, взглянув на повешенные по соседству портрет кисти итальянского художника XVII века Джакомо Черути (€170 тыс.) в галерее Rоbilant+Voena. На стенде галереи Matteo Lampertico мирно уживались ранний Лучио Фонтана 1951 года — тогда еще не резавший, а дырявивший картины (€130 тыс.), — абстракция Альберто Бурри 1960 года и «Портрет юноши» Бернардино Луини, ученика Леонардо (XVI век, €400 тыс.). Мраморная белоснежная «Дева» портретиста Муссолини Адольфо Вильдта (1920 год, порядка €150 тыс.) удивительно оттенила бронзовую голову «Раба» Энрико Астори (1892 год, €25 тыс.) на стенде Scultura Italiana di Dario Mottola.

Очевидно, что Запад все еще очарован Востоком: на ярмарке немало галерей, специализирующихся исключительно на восточном искусстве. В центре стенда галереи Renzo Freschi Oriental Art возвышался огромный каменный фаллос VIII века, вытесанный неизвестным камбоджийским мастером (€28 тыс.). Галерея Giuseppe Piva Art Giaponese за €65 тыс. продавала возможность почувствовать себя настоящим самураем — самурайские облачения эпох Эдо и Муромати. Стенд галереи Mohtashem di Mirco Cattai был завешан старинными турецкими коврами, знаменитые Ушак Лотто XVII века стоили здесь порядка €90 тыс.

Антикварная ярмарка не может обойтись без мастеров Возрождения и барокко, тем более в Италии. В Moretti предлагали «Мадонн с младенцем» Пьеро ди Козимо за €82 тыс. и мастерской Ботичелли — за €480 тыс. Цены на гравюры Альбрехта Дюрера в галерее L’Arte Antica Silverio Salamon начинались от €25 тыс., самым дорогим произведением здесь стал хрестоматийный «Святой Иероним в келье» за €100 тыс. В галерее Bibliopathos за барочное «Жертвоприношение Исаака» Джулио Чезаре Прокаччини, последователя Рубенса, просили €700 тыс. В Caiati Salamon небольшой рокайльный «Портрет философа» Джанбаттисты Тьеполо стоил €420 тыс.

Работы классиков ХХ века также встречались нередко, однако знаковых вещей среди них не было. Небольшое полотно «Фотография» футуриста Карло Карры 1945 года в Claudia Gian Ferrari стоило €170 тыс. Цветная литография Рене Магрита 1963 года в L’Arte Antica Silverio Salamon — €3,2, а эскиз «Акробатов» Пабло Пикассо 1922–1924 года там же — €24 тыс.

Традиционный ассортимент антикварных ярмарок, кающиеся Магдалины, морские виды и венецианские зеркала — также были в достатке. Но если за последние в старину французские аристократы продавали целые имения, то сегодня пара зеркал XVIII века доступна за €130 тыс., что сопоставимо с ценой самого скромного «городского имения» и даже вовсе не аристократа.

«Артхроника» благодарит Институт
итальянской культуры в Москве за помощь в подготовке материала.