Мария Семендяева

Мультимедиа Арт Музей, Москва, 14 сентября — 30 октября 2011

В МАММ открылась выставка итальянских авангардистов эпохи научно-технической революции. Кроме известных широкой публике Пьеро Мандзони, Энрико Кастеллани, Лучо Фонтана и Агостино Боналуми, здесь выставлены еще десять важных представителей этой художественной волны, некоторые из них впервые в Москве.

Экспозиция поделена на три этажа, и один из них почти полностью отдан Лучо Фонтана, который был и вдохновителем, и свое­образным предводителем всех итальянских авангардистов 1950-х и 1960-х. Именно Фонтана в 1947 году придумал новое течение в искусстве – спациализм, объединившее живопись и скульптуру в единое целое. В поисках искусства будущего художник стал прокалывать свои холсты и наносить на них порезы, стремясь преобразовать двухмерную картину в нечто среднее между скульптурой и живописью. На выставке много его «спациальных концептов» самого разного вида – проколы на холсте образуют подкову или сочетаются с каким-нибудь рисунком, но самая знаменитая работа Лучо Фонтаны – это белый холст с вертикальными разрезами. Рядом висят фотографии Уго Муласа 1964 года, на которых запечатлен процесс создания таких полотен: Фонтана замахивается, опускает нож, проводит по холсту, отнимает нож – произведение искусства готово. Так вот запросто со станковой живописью обращался еще только Казимир Малевич. В другом зале выставлены работы Агостино Боналуми, тоже разрушавшего живописную поверхность, но не снаружи, как Фонтана, а изнутри. Как дамы в 1960-е годы подкладывали под шиньоны подушечки, так и Боналуми подкладывал под свои холсты геометрические конструкции из дерева, проволоки и волокна. Из глубины однотонного холста проступают, натягивая материю, мягкие формы, кое-где перебивающиеся острыми углами. Картины эти очень хочется потрогать, но нельзя. А вот с произведениями Пьеро Мандзони вполне можно физически взаимодействовать. Например, посетители могут взобраться на специально изготовленный художником постамент и на то время, пока находятся на нем, считать себя живой скульптурой. В черном-пречерном закутке стоит под стеклом маленькая консервная баночка «дерьма художника», всего таких было выпущено 90 экземпляров. Мандзони вообще экспериментировал с «человеческим» фактором в искусстве – оставлял автографы на телах людей, превращая их в свои произведения, в рамках перформанса предлагал зрителям отведать вареных яиц, на которых были его отпечатки пальцев. Эффект от его работ целиком основан на любопытстве – интересно, что еще выдумает этот художник, что он еще вытворит.

Несколько иного воздействия на зрителя добивались представители кинетического направления в итальянском авангарде и представители оп-арта. Кинетическое искусство, то есть основанное на использовании реального движения, представлено на выставке работами Габриэле де Векки, Давиде Бориани и других. Их остроумные объекты гипнотизируют зрителя, обманывают и заставляют иначе взглянуть на самые привычные геометрические формы. Хотя искривление пространства – это уже работа оп-артистов, которые создают работы, меняющиеся в зависимости от угла зрения. Такие работы создавал, например, Альберто Бьязи. В гораздо более скромной, почти графической форме этим занимался Энрико Кастеллани – на выставке есть его небольшие листы, с выдавленным на них геометрическим рисунком.

Нанда Виго создавала работы из стекла и алюминия – в то время не принятых в качесте материалов художника, а используемых только в архитектуре и дизайне. А вот, например, Light Prism Альберто Бьязи 1961 года – это предтеча диско-шара 1970-х.

Итальянские авангардисты предвосхитили многие художественные решения 1970-х, 1980-х и даже 1990-х, не говоря о том, что они до сих пор круче, чем все их последователи. Так как кураторы выставки приняли решение не писать к ней специального текста, ограничившись переводом манифестов художников, так и в этой рецензии не должно быть обобщений. Выставка-самоучитель позволяет каждому, вне зависимости от бэкграунда, искать параллели с известными ему художественными течениями.