5 апреля в Санкт-Петербурге были названы лауреаты премии Сергея Курехина. Комментирует АННА МАТВЕЕВА
Церемония вручения премии Сергея Курехина в этом году была сделана настолько здорово, что шоу-составляющая местами даже затмила собственно премию. Восхищенные зрители с горящими глазами обсуждали шоу; многие из них при этом не могли вспомнить второстепенную информацию – кому, собственно, и за что премию дали.
Сергей Чернов и его серия перформансов в 2010–2011 гг. © Предоставлено премией Курехина
Сама премия Курехина существует третий год. Она не является чисто художественной. Учредитель премии – фонд Курехина, возглавляемый вдовой музыканта Анастасией, – ориентируется на синтез искусств, на курехинские «Поп-механики», сумасшедшие миксы, в которых объединялись академическая и авангардная музыка, поэзия и перформанс, театр и кабаре, Эдуард Хиль и Тимур Новиков. Изначально идеология премии была нацелена именно на синтетические произведения, с номинациями «поэтический перформанс», «медиаперформанс» и т.п. Сейчас оргкомитет премии склонился к более традиционному жанровому делению – с двумя музыкальными номинациями («Этно-механика» и «Электро-механика») и несколькими номинациями для художников.
В этом году акцент был сделан именно на визуальном искусстве. Это отразилось в структуре премии. Впервые появилась новая номинация для художественных критиков – «Лучший текст об искусстве». На нее претендовали маститый Александр Боровский, арт-критик «Коммерсанта» Валентин Дьяконов, обладатель «Инновации» за 2011 года Андрей Фоменко (но уже с другой книгой) и другие небезызвестные авторы. Если у музыкантов шорт-лист определился довольно безболезненно, то качественных художественных проектов-претендентов было настолько много, что выделить лучших жюри не могло почти до дня вручения – даже в каталог премии вошел практически весь лонг-лист. По этой же причине номинацию «Лучшее произведение визуального искусства» волевым решением разделили на две: все работы, обладающие хоть какой-то материальной предметностью, пошли по ранжиру «Станковый объект современного искусства», а медиа-арт выделили в отдельную номинацию. Кроме того, премия Курехина – единственная в России премия, имеющая отдельную номинацию для public art.
Жанна Кадырова. Форма света © Предоставлено премией Курехина
Премию вручали 5 апреля – буквально через день после вручения в Москве премии «Инновация». При том, что многие номинанты и члены жюри премии Курехина играли те же роли на «Инновации» и фактически поехали из Москвы в Питер одним поездом, трудно было удержаться от сравнений. Призовой фонд у «Инновации» больше (денежный эквивалент премии Курехина составляет 100 тысяч рублей в каждой номинации и гран-при 250 тысяч рублей). Система выдвижения номинантов у премии Курехина демократичнее (претендентов на «Инновацию» выдвигают номинаторы, на премию Курехина всяк может подать заявку сам). Надо отметить, что премия Курехина успешно побеждает свой главный и фатальный недостаток, который заключается в том, что она не в Москве. Благодаря статусному жюри и широкому географическому охвату номинантов ей удается избегать местечковости.
Ну а в чем в этом году премия Курехина однозначно отличилась – это в организации церемонии вручения. Режиссер Виктор Крамер сделал, казалось бы, самоочевидный ход: он воспользовался рецептом «Поп-механик» Курехина, попробовал их повторить. И знаете что? У него получилось. У него получился синтез, у него получилась феерия. Смешав оркестр Таврической капеллы, группы «Гурзуф» и Illuminated Faces, электронную музыку, оперное пение, авангардный джаз, видеохронику, театр и черта в ступе, заставив даже уважаемых членов жюри вроде Олеси Туркиной или Александра Боровского петь, выть и лаять в микрофон, Крамер получил, пожалуй, самые искренние за весь вечер аплодисменты. Он сделал бесценное: он сделал драйв.
Обложка книги Александра Боровского «История искусства для собак»
Чего, к сожалению, нельзя сказать о самих лауреатах премии. В этом году жюри премии, видимо, решило поработать на упрочение ее репутации и наградило сплошь зубров, ветеранов и готовых звезд искусства. Лучшими медиа-художниками были признаны «АЕС+Ф» с медиа-блокбастером «Священная аллегория». Лучшим художником «станкового объекта» (этим довольно неуклюжим определением, предложенным Александром Боровским, обозначили работы, которые, в отличие от совсем уж эфемерного видео- и медиа-арта, можно потрогать руками) стал отец-основатель некрореализма Евгений Юфит – причем, в отличие от других претендентов на приз в той же номинации, без какого-то конкретного произведения, чисто «по совокупности заслуг». Учитывая, что корпус работ Юфита – это либо фото, либо видео и кино, их «станковость» находится под большим вопросом. Лучшим текстом по искусству стала «История искусства для собак» того же Боровского (регламент премии Курехина позволяет членам жюри премии быть одновременно и претендентами на премию). За public art наградили Жанну Кадырову с ее бетонным прожектором «Форма света». Лучшим кураторским проектом сочли действительно великолепную выставку «Заложники пустоты» в Третьяковской галерее (кураторы Кирилл Алексеев и Кирилл Светляков). И, наконец, гран-при этого года получил Сергей Чернов – ветеран арт-сцены, начинавший именно в «Поп-механиках» Курехина как авангардный модельер, а потом ставший одним из самых заслуженных художников перформанса в России.
В общем, выбор жюри достоин, но как-то уж слишком очевиден. Никто не сможет сказать, что эти авторы не заслужили премию, почет и уважение. Но никто также не сможет сказать, что премия в этом году открыла хоть одно новое имя.
Анна Матвеева
