АРСЕНИЙ ШТЕЙНЕР о нелегкой судьбе выставки «Родина» в Новосибирске: дело приходится иметь не с идейной позицией, а с безграмотностью и нелюбопытством

Выставка «Родина», которую так долго ждали в Новосибирске, наконец открылась. С самого начала ее, как памятную краснодарскую «Icons», преследовали злоключения. Три раза «Родина» изменяла место проведения и дату открытия. Решение о первом запрете «Родины» было принято на самом высшем уровне. 26 апреля один из депутатов Законодательного собрания поднял вопрос о проведении выставки в краеведческом музее, подчеркнув, что на «Родине» будет «всякая дрянь, которая унижает честь и патриотическое достоинство русского народа». Губернатор Василий Юрченко расплывчато ответил на это, что решение уже принято. Директор музея Андрей Шаповалов счел ответ четким указанием и выставку запретил. Вместо нее в тот же день открылась выставка «Древняя история Земли» со скелетом мамонта Матильды и чучелом пещерного медведя. Из музея две фуры с работами перевезли в здание аэропорта, владелец которого спустя несколько дней расторг договор без убедительных причин. Ему сказали, что «выставкой будут недовольны». Тогда на 80% смонтированную выставку разобрали и перевезли на противоположный конец Новосибирска, на Сибирскую ярмарку. Снять десятки городских афиш, приглашающих 19 мая на «Родину» в аэропорт, никто не озаботился.

© Дарья Фейгина

© Дарья Фейгина

К сожалению, ревнители нравственности нелюбопытны и поленились «Родину» рассмотреть. После «Монстраций» Артема Лоскутова у городских властей напряженное отношение к современному искусству. Когда «Монстрация» получила премию «Инновация», в администрации разразился серьезный скандал: как допустили?! Похоже, что любое культурное событие всероссийского масштаба рассматривается как угроза, в борьбе с которой хороши самые дремучие методы. Однако полпред в Сибирском федеральном округе Виктор Толоконский, который посетил открытие «Родины», сказал, что выставка ему очень понравилась, а для региона она полезна. «Выставку “Родина” однозначно можно назвать патриотической», – сказал Толоконский. И это замечание в точку.

После угасания столичного псевдоакадемического проекта, который оставил следы в виде обступивших ГМИИ имени Пушкина галерей Шилова и Глазунова, концепт «национального искусства» пуст. Образы родины последовательно эксплуатировали только Беляев-Гинтовт в футурологическом ключе и «Синие Носы» в этнографическом. Энергичная молодежь ориентируется на некий «международный контекст» и дружно клепает что-то критическое. Выставка «Родина» воссоздает художественный образ России, с переменным успехом формировавшийся последние 20 лет. Заданная позиция остранения, при которой все работы считаются иллюстрациями к гипотетическому экспортному журналу о России, позволяет избежать падения в патриотический или критический угар. И этот внеполитический образ, как кирпичик Lego, может заполнить вакантную нишу национального искусства, в которой вяло плещется что-то усредненно-этническое.

Когда в телевизоре ряженые в национальные костюмы ровесницы Мадонны сипло поют по-удмуртски «Yesterday», это вызывает умиленное ликование. Когда же просвещенный деятель культуры замахивается на национальный художественный проект, его встречает отпор на всех уровнях. Провинциализм, который маскируется под защиту родных осин от поругания, – худший враг любого позитивного движения. Обе выставки, краснодарская «Icons» и новосибирская «Родина» (повторяю – национально-ориентированные), стали фактором в мелкой политической борьбе на местах, а роль возбудителей негативного медийного шума отдана угарным «патриотическим» организациям.

***

© Дарья Фейгина

© Дарья Фейгина

Действительно, необычно, что творческая интеллигенция в кои-то веки решила не разрушать Россию, а собирать ее заново. И «Народный Собор» от полноты патриотических чувств не в силах это осознать. Хотя вызывавших недовольство организованной консервативной общественности «Голубых Городов» Татьяны Антошиной и «Дыры» Хаима Сокола на выставке нет, «Народный Собор» нашел новое «кощунство» и в день открытия выставки подал иск на работу Юрия Шабельникова, с которой начинается выставка «Родина».

Эта вещь очень похожа на карикатуру из журнала «Крокодил» о союзе державных кровопийц рабочего класса, и наверняка художник без одобрения смотрит на нынешнее сотрудничество церкви и государства. Но раз он интеллигентно воздержался (работа называется «Без названия») от морализаторства, ассамбляж, в котором чучело двухголового орла выступает из алюминиевого оклада, без затруднений может быть интерпретирован в смысле «Перводержавную Русь Православную, Боже, храни». Другое дело, если вынести это чучело как хоругвь на какой-нибудь «Оккупай» или другой активистский утренник. Эти комсомольцы во всем найдут повод для протеста. Но «Родина» – выставка для взрослых людей, и патриотическое содержание вкладывается в нее без усилий.

Конечно, это странный патриотизм на необычном субстрате. Но если утверждение, что искусство и политика едины, стало банальностью, Борис Гройс читает лекцию под Абаем Кунанбаевым и каждая малолетка утверждает, что ее творения «критичны и деконструктивны» (а обобщенный мракобес оппонирует, что они «глумливы и деструктивны»), остается маленький шажок до искусства национального. Это место в культуре вакантно. Недоставало способного заполнить его технолога.

© Дарья Фейгина

© Дарья Фейгина

Современное искусство циркулирует в узком кругу профессионалов и увлеченных любителей. Массовая аудитория, будучи знакома с ним понаслышке, не приучена его любить. Cверхзадача Гельмана – вывезти современное искусство за пределы столиц и резко увеличить его аудиторию. Это просветительская задача, и она очень напоминает деятельность «Товарищества передвижных художественных выставок». Работы «Родины» не о России, они создавались в разное время и для проектов, с выставкой «Родина» не имеющих ничего общего. Но визуальный ряд, который они формируют вместе, складывается в отражение этой страны в той же мере, что и в прошлогоднем проекте «Россия из окна поезда» Антона Ланге и РЖД.

Собрание представлений о России, клише «Россия – это то-то или то-то», чем, по идее Марата Гельмана и куратора Ирины Яшковой, является выставка «Родина», не может обойтись без известных социальных обобщений. Критическому реализму и передвижникам даже самым замшелым консерваторам противопоставить нечего. И здесь приходится иметь дело не с идейной позицией, а с безграмотностью и нелюбопытством. Несколько месяцев назад митрополит Новосибирский и Бердский Тихон осудил проведение во время Великого поста излишне откровенной, на его взгляд, выставки Пикассо. Это дало моральные основания использовать авторитет РПЦ и вслепую протестовать против более чем далекой от радикальности «Родины».

***

Часть площади Сибирской ярмарки, которую арендовал ЦСИ «Сибирь» при поддержке Фонда Михаила Прохорова, разделена на продольные отсеки строительными лесами. Вход в центральный венчает двуглавый орел в алюминиевом окладе Юрия Шабельникова. Здесь самые большие работы выставки, и ввиду дороговизны перевозки и страховки это копии, напечатанные на виниле. Всю торцевую стену занимает девятиметровое псевдоисторическое полотно Сергея Калинина и Фарида Богдалова «Заседание Федерального Собрания». Справа длинная лента «Времен года русской живописи» Виноградова и Дубосарского, слева «концептуалистская портретная галерея» «России для всех». Этот совместный проект Бондаренко и Гутова в целях развития толерантности гастролирует по стране независимо от «Родины» и представляет радикальное правое крыло современного передвижничества. Рядом ветхозаветные реконструкции Константина Худякова, портреты Путина и Медведева, сделанные Владимиром Колесниковым, и сложенная из подушек для орденов «Мягкая Родина» Дмитрия Цветкова. В этом зале как бы намечена история России от Адама до Путина.

В соседнем отсеке – «героическая» линия выставки. Между перфекционистской краюшкой «Портала» Анатолия Осмоловского и гигантским постером с электронной бегущей строкой «Мавзолея» Комара и Меламида тянется своеобразная портретная галерея. Это не хрестоматийная «родная речь», а, скорее, образы из букваря. Ленин из серии «Ильич, проснись» «Синих Носов», «Новые деньги» с портретами деятелей отечественной культуры Елены Китаевой, двенадцатиметровый срез медиапространства 2007 года в одноименном принте Врубеля/Тимофеевой, портреты Маяковского и Толстого работы Кошлякова, в которых руку автора опознать проще, чем персонажей. Замыкает раздел «уголок Премии Кандинского»: рядышком выставлены «Родина-дочь» Алексея Беляева-Гинтовта, «Портал» Анатолия Осмоловского и «Дорога» Александра Бродского, которая дополнительно акцентирует героическую линию. В полуоткрытом боксе на Премии Кандинского она действительно походила на поезд, но в просторной экспозиции «Родины» инсталляция вызывает четкие ассоциации с нарами лагерного барака, что напоминает проницательному зрителю о типичной судьбе многих выдающихся персонажей русской истории.

В боковых отсеках выставки соседствуют пляшущие на берегу Стикса ветераны Виноградова/Дубосарского из серии «За отвагу», «Двойная диверсия» Дианы Мачулиной, которую ввиду узости прохода сложно целиком охватить взглядом, – так же, как и объединенные в ней соцреализм и американский абстракционизм, «Кухонный супрематизм» «Синих Носов», в просветительских целях снабженный (в отличие от экспозиции в Третьяковке) огромными принтами оригиналов. Все это своего рода «бытовые картины», они насквозь литературны; высшую похвалу Крамского – «Какой хороший рассказ!» – можно отнести и к ретро-панно с шахтерами Гапонова/Котешова, и к видео Гутова с тонущим в дорожной грязи пьяным интеллигентом, и, конечно, к стебной фотосерии «Молодые боги» Алексея Каллимы, которая несколько теряет юмор на «Родине» и заставляет вспомнить этнографические жанровые портреты крестьян передвижника от фотографии Прокудина-Горского.

Усредненный экспонат «Родины» – групповой жанровый портрет. Мелькающие между работ веселенькие супрематические пятна на поверку оказываются электрощитками,  украшенными треугольниками из цветного оракала. Будучи хрестоматией, пусть и новейшего искусства (самой старой работе Комара и Меламида 20 лет), «Родина» тяготеет к тяжеловесной монументальности и литературности. В ней нет ни единого левого штриха. Явный просветительский посыл передвижной выставки настаивает на прямолинейности ее восприятия, и постмодернистское штукарство многих работ подавляется сверхидеей передвижничества.

Идея выставки – собрать серию открыточных видов Родины, набор картинок с обложек воображаемого журнала «Россия». Так могла бы представлять себя Russia нездешнему путешественнику-на-диване. И нельзя не заметить, что эти стебные «открытки» релевантнее, чем невнятные лубочные образы нынешних кондовых патриотов. Если «Родина» попадет за рубеж, стоит рассчитывать, что к образу страны, который она формирует, отнесутся без иронии. А прежде, в начале осени, «Родину» покажут в Москве.

Арсений Штейнер