Работа Александра Повзнера © Фото: Валерий Леденёв
Художник АРСЕНИЙ ЖИЛЯЕВ об изменившейся повестке дня для творческих работников, необходимости взаимного уважения и о беспримерном хамстве.
Домашнее армянское кафе. Директор Сусанна Христофоровна, кандидат химических наук, добродушно улыбается посетителям, предлагая попробовать свежий лагман. Мы обсуждаем с коллегами после почти годичного перерыва планы Союза творческих работников (СТР). Последняя наша встреча была почти год назад в советской столовой в высотке на «Баррикадной». Встреча состоялась накануне думских выборов и обозначила главные приоритеты: активистский формат организации (пока никаких официальных организаций и перформативный характер манифестаций), готовность вести несколько кампаний с целью обеспечения открытого доступа к современной культуре и борьба за легитимацию труда художника.
Что произошло далее, все знают. Протестное движение, охватившее Россию, буквально через неделю после нашего скромного обсуждения внесло свои коррективы в нашу скромную повестку. Большая часть социально ответственных представителей арт-комьюнити с головой ушла в борьбу за демократию. Помню, как в ночь после выборов звонили Хаим Сокол и Егор Кошелев с вопросом, выходим ли на улицу сразу или подождем до утра. Деятельность СТР на время активных общегражданских выступлений была фактически свернута. Однако год не прошел зря. При поддержке СТР был проведен конкурс творческих наблюдателей на выборах президента «Око за око». Мы выступили с письмом о необходимости участия деятелей искусства в общегражданских инициативах. Вместе с Марией Чехонадских была организована палатка «ненадежной жизни» и мастерская по созданию плакатов на одном из самых крупных митингов на проспекте Сахарова. Практика живого микрофона также была введена в Москве при поддержке творческих союзников на том же проспекте Сахарова. После были долгие обсуждение касательно письма на имя нового министра культуры, которое в силу ряда обстоятельств так и не было отправлено.
Однако работа над ним показала, что существует готовность сообщества вырабатывать общие правила игры и бороться с внешними угрозами. К счастью, потраченное время не пропало даром. Большую часть требований вынесли на общественный совет при Министре культуры, и благодаря Антону Белову они претворяются в жизнь. История с попыткой организации общественных дебатов касательно проекта нового здания музея ГЦСИ – первый шаг на пути к прозрачности нашей арт-системы. На тот же период времени пришлось возникновение лагеря «ОккупайАбай». «Артхроника» моими глазами и устами пристально следила за довольно существенным участием деятелей искусства в этих событиях, поэтому не буду их пересказывать. Наконец, вершиной солидарности арт-сообщества стала кампания в поддержку Pussy Riot.
Известный факт: образ внешнего врага – лучший консолидирующий фактор. Этого врага в виде православных активистов-постмодернистов, групп инициативных граждан, просто казаков, депутатов, проявляющих излишнее рвение в сохранении современной культуры, мы получили в полной мере. Я уже писал о том, что Надя Толоконникова в одном из последних интервью неожиданно заявила о том, что Pussy Riot всегда понимали себя именно как музыкальный коллектив, но, как бы то ни было, запущенный механизм уже не остановить. Относительно небольшое российское художественное сообщество оказалось вовлечено в большую общественную жизнь.
Но что же сейчас?
Финал цикла. Время от спонтанной мобилизации возвращаться к работающим структурам и думать о планах на будущее. Наша встреча в армянском кафе была инициирована рядом случаев, требующих безотлагательного обсуждения. Помимо нашей большой совместной деятельности ради добра и мира во всем мире нам всем еще предстоит научиться уважать друг друга и быть профессионалами. К сожалению, деятельность Союза творческих работников вызвана к жизни не только внешними угрозами, но и внутренними проблемами, а именно случаями откровенного хамства и насилия по отношению к производителям современного искусства. Мы берем на себя обязательства отслеживать их, делать достоянием общественности и вести кампании за искоренение подобного рода вещей. И для начала приведу случай номер один – то, что произошло с Сашей Повзнером в прошлом году.
Летом 2012 года Катя Шебанова, куратор и менеджер PR-выставки компании Davidoff на дизайн-заводе «Флакон», пригласила к участию моего товарища Сашу Повзнера. Он долго отказывался. Выставка не представляла никакой художественной ценности, была откровенно коммерческой и компрометировала ее участников. Но условия труда российских художников далеки от идеала, поэтому нам часто приходится идти на компромиссы с системой ради достижения больших целей. Шебанова, понимая специфику ситуации, предложила художникам за двухдневное участие в прославлении Davidoff оплатить продакшн работ, которые после выставки вернутся к художнику.
© Предоставлено Александром Повзнером
В случае с Повзнером ситуация была сложной. Саша долго отказывался от участия в выставке, так как работал над собственными большими проектами. После месяца переговоров Шебанова предложила взять старую работу: реди-мейды в виде академических скульптур, поставленных в горшки и выкрашенных в зеленый цвет. Первоначально предполагалось, что Davidoff выделит деньги на покупку скульптурных голов. Однако бюджет в таком случае приближался к 40–50 тыс. рублей, и Шебанова уговорила Повзнера отдать ей старую работу, заплатив в качестве компенсации 10 тыс. рублей. Работы мы привезли сами. После двухдневной выставки компания пообещала самостоятельно вернуть скульптуры в мастерскую. Но тут-то и случилась неожиданность. Катя заказала для перевозки работ обычную газель, а вместо «пупырки» замотала гипсовые скульптуры в пищевую пленку. Спустя два часа их привезли в мастерскую полностью разбитыми. Повзнер записал на видео этот патетический момент, благодаря чему мы можем сейчас удостовериться в правдивости столь неприятной ситуации. Конечно, работы не были застрахованы – такой опции даже не предлагалось. И это во многом была вина художников.
Однако неформальность нашей системы, скорее, пока правило, чем исключение, поэтому мы надеялись, что ситуация может быть решена мирным путем. Мы предложили Шабановой уладить конфликт. Сначала Катя не верила и просила видео- и фотоматериалы. Потом в ответ на наше предложение купить эти работы в коллекцию Davidoff, она предложила нанять реставратора. Реставрировать фабричные учебные образцы – задача довольно нетривиальная, но выполнимая. Но, как вы понимаете, никой реставрации и покупки не произошло. Катя Шабанова просто уехала из Москвы делать очередной проект. Действительно, зачем размениваться по мелочам? Зачем извиняться, пытаться разрешить конфликтную ситуацию? Зачем дорожить собственной репутацией или репутацией своих заказчиков – компании Davidoff?
Арсений Жиляев – художник
