Жизнеописание художника Льва Бруни
М., «Русский авангард», 2009
Фаина Балаховская
Блажен художник, которому повезло с наследниками. Как показывает опыт, сегодня сохранить, хранить, правильно распоряжаться архивами и вещами немногим проще, чем в первой половине ХХ века жить в России с умом и талантом. Не в последнюю очередь благодаря большой и дружной семье не великий художник Бруни никогда не терялся в тени звездных современников. А ведь в утроенных эпохой ловушках надолго пропадали и очень значительные творцы. Но изданный Галереей Г.О.С.Т. совместно с издательством RA огромный том — не дань памяти, а исследование творческого и жизненного пути настоящего мастера и чудесного человека, с достоинством преодолевавшего испытания, в изобилии предоставленные ему эпохой.
Бруни повезло и с предками: потомок знаменитых художников Бруни, Соколовых, Брюлловых родился с карандашом, вернее, кисточкой и акварелью в руках. И хотя в раннем детстве не рисовал, в 9 лет первыми же опытами потряс деда — академика Соколова. Девятому в роду акварелисту навыки передались, видимо, по наследству. И профессиональное образование он получал не специально — что-то решая, куда-то поступая, — а как бы между прочим — вольнослушателем у знакомых мамы, приятелей деда — в Академии художеств, да еще немного подучился в Париже, в Академии Жюлиана. С первой же выставкой (попал на нее Бруни, похоже, тоже по протекции) пришел успех, в том числе и коммерческий. А настоящей школой, поменявшей взгляд на мир, давшей новые навыки, стала для Бруни его собственная квартира № 5 — там собирались самые яркие люди Петрограда, там завязались важные отношения с Владимиром Татлиным. Собственно, хозяином квартиры № 5 (так называется глава недописанных мемуаров Николая Пунина) Бруни и вошел в историю отечественного искусства.
Время грубо и грязно прошлось по начинавшейся так счастливо, так удачно жизни: голод Гражданской войны, разрушение привычного мира, обязательные для художников его круга упреки в формализме, аресты вокруг, неизбежный страх за себя и близких, смерть детей. Прибавьте к этому утрату множества монументальных работ, так что теперь мы весьма приблизительно можем судить о художнике, умевшем игнорировать обстоятельства и правила, которые навязывала жизнь. Составленное на основе множества воспоминаний и свидетельств «Жизнеописание» демонстрирует удивительно независимого человека, защищенного от всех невзгод броней внутренней свободы и личного обаяния.
Автор «Жизнеописания Бруни», собравший огромный том, практически каталог-резоне — Андрей Сарабьянов — член клана. Когда он берется описывать семейные связи — троюродных сестер двоюродных бабушек, разведенных племянников, близких подруг, ставших чьими-то женами, человек со стороны теряет всякую ориентацию в пространстве. Но именно семья была для Льва Бруни опорой в тяжелые периоды. Хотя вхождение в нее не гарантировало безгрешность — ни политическую, ни художественную: отчим Бруни критик Сергей Исаков, проживавший в той же квартире № 5, бывший «апологетом левого искусства и, в частности, контррельефов Татлина», позже с той же страстью гнобил Филонова (правда, после развода с матерью Бруни).
Чувство стиля, безупречный вкус и умение достигать желаемого эффекта минимальными средствами помогали Бруни на всем жизненном пути. И в авангардистских новациях, и в добротных реалистических работах 1930-х он оставался самим собой. По обширному каталогу легко отследить сдвиги влево, затем — вправо, еще и еще правее. Искусный рисовальщик и талантливый стилизатор, Бруни умел оставаться элегантно убедительным и в мелочных подробностях метода социалистического реализма. Но самым легким и ярким на долгом творческом пути остался авангардистский период, а лучшими поздними работами — изображения жены и детей.
