Григорий Клин

Торговля русским искусством, которую несколько осадил пресловутый кризис, похоже, постепенно переходит с шага на рысь. По крайней мере об этом свидетельствуют итоги «русской недели» в Лондоне. С 29 ноября по 2 декабря аукционные дома Christie’s, Sotheby’s, Bonhams и MacDougall’s в одной упряжке заработали 45 млн фунтов, что на 5 млн фунтов больше прошлогоднего результата. Причем эту разницу во многом нужно отнести за счет MacDougall’s, вышедшего в лидеры продаж благодаря совершенно неожиданному взбрыкиванию цены на картину Николая Фешина. Его «Маленького ковбоя» понесло к отметке в 6,9 млн фунтов.

Притом что взнос Christie’s в корзину общего итога лондонских торгов составил 1/3 (то есть 14,9 млн фунтов), далеко не все его предварительные ставки оправдались. Абрамцевско-талашкинские поделки «народного модерна» не вызвали у публики энтузиазма, не был продан «Амстердам ночью» Алексея Боголюбова, а в ходе торгов «Большая пирамида в Гизе» Айвазовского больше не стала — она ушла в пределах эстимейта за 361 тыс. фунтов. Натюрморты Кончаловского, хоть ранние, хоть поздние, спросом не пользовались. Случилась продажа за подъемные по нижнему эстимейту 881 тыс. фунтов его полуимпрессионистического «Версаля. Аллеи» (1908), который, кстати, показывался на московской и петербургской ретроспективах художника. Низом эстимейта (за 892 тыс. фунтов) ушла и самая дорогая в нынешней коллекции Christie’s картина — «Дама в белом, сидящая в саду» Константина Коровина. И уж совсем под планкой ориентировочных оценок оказалась «Ауа, женщина племени банда» Александра Яковлева, приобретенная за 601 тыс. фунтов. Таким образом, планка, установленная в прошлом году на яковлевские работы его «африканской» серии 1925–1926 гг. топовой продажей за 2,5 млн фунтов «Тити и Наранга, дочери вождя Эки Бондо», взята не была. Впрочем, и на Sotheby’s с Яковлевым выше прыгнуть не удалось.

Сильной стороной Christie’s, как это часто бывало, оказался сектор декоративно-прикладного искусства. Парные дворцовые фарфоровые вазы, изготовленные на ИФЗ в 1856–1860 гг., были проданы за вполне прочные 993 тыс. фунтов, а табакерка с эмалью гильоше и с миниатюрным портретом Николая II, созданная мастером фирмы Фаберже Генрихом Вигстремом, ушла за рекордные для такого рода изделий 937 тыс. фунтов. Вместе с другой табакеркой, правда, от фирмы Кехли (за 505 тыс. фунтов), но с такой же персоной на миниатюре, подержанный императором аксессуар перешел в руки коллекционера Александра Иванова, собирающего свой музей в Баден-Бадене.

Тремя аукционами Sotheby’s сумел в итоге набрать 10,3 млн фунтов. В неспешном ходе торгов обозначились некоторые успехи, правда, очень местного значения. Такие, как продажа «Дельфиниумов» Грабаря за 181 тыс. фунтов, ушедших чуть ниже верхнего эстимейта в 200 тыс. фунтов. Пуантилистические цветы сочли рекордом для живописи Игоря Эммануиловича (неужели кто-то следит за такими его спортивными достижениями?). Но вот действительно курьез произошел с обливной керамикой Врубеля, проданной за такую же сумму. Правда, майоликовый «Ассириец (Пророк)», аналоги которого имеются и в наших музеях, стартовал с 30 тыс. фунтов, прибавляя шаг за шагом. Но кто же мог предсказать, что цена его вырастет шестикратно? В итоге — странный рекорд для искусства Врубеля.

Хорошее живописное качество плюс досконально выверенный провенанс (сначала собрание датского королевского дома, затем английского) обеспечили ведуте Боголюбова «В канун праздника. Санта-Мария делла Салюте. Венеция» достойный ее прирост и уход за 881 тыс. фунтов против 400–600 тыс. фунтов по эстимейту. Вероятно, «Танец кули-кута» все из той же «африканской» серии Яковлева, судя по массированной рекламной рассылке Sotheby’s, готовили к рекорду. Однако пляска черного колдуна с ножами — своего рода показательный перед туристами мастер-класс по жертвоприношению девственниц богу грома и молний Санго — особого ажиотажа не вызвала. Жертва с эстимейтом в 1 млн фунтов осталась недооцененной, и картина ушла за 937 тыс. фунтов.

Скромные цены, скромные итоги торгов (на этот раз 3,4 млн фунтов), но при этом бойкий уход вещей из зала — политика Bonhams. Если тут можно говорить о какой-либо топовой продаже, то только о позолоченном столике с мозаичной столешницей из полудрагоценных камней, изготовленном на Петергофской камнерезной фабрике по заказу Николая I для императрицы Александры Федоровны. В 1920-е годы монарший подарок, изъяв из Зимнего дворца, реализовали не слишком дорого через госконтору «Антиквариат», и он затерялся где-то в Германии. По прошествии торгов столешница будет отсвечивать ее новому обладателю сиянием аж 916 тыс. фунтов.

Уже несколько лет как MacDougall’s претендует на место коренника в упряжке четырех аукционных домов, торгующих русским искусством. Если прежде он ставил себе в заслугу вал реализованного и суммы выручки, то, видимо, теперь есть повод хвастать топами. Такие «топики» обозначились уже на аукционе графики, на котором с четырехкратным превышением эстимейта ушла акварель Михаила Зичи «Нубиец с кальяном» (162 тыс. фунтов) и с трехкратным «Зима в Юкках» Николая Дормидонтова (74 тыс. фунтов). На топ живописных торгов претендовал и дипломный пейзаж Ивана Шишкина 1860 года «Вид на острове Валаам. Кукко» (его малоформатный вариант находится в ГРМ), и «Возвращение домой» Ильи Репина. Два года назад шишкинский «Валаам» был продан на хельсинском аукционе Bukovskis почти за €1 млн. Сделав «наценку», MacDougall’s предложил его уже за 1,2 млн фунтов (по верхнему эстимейту). Нынешнему обладателю «диплома» Шишкина он достался за 1,8 млн фунтов. А вот репинское «Возвращение» так и не вышло за пределы эстимейта, остановившись на пороге в 882,6 тыс. фунтов.

Однако самый громкий аукционный «топот» пришелся на, в общем-то, довольно обычную для бойкой кисти Николая Фешина вещь. «Маленький ковбой» — малыш в джинсовке, оседлавший табуретку, был написан художником на американском Западе в 1940 году — буквально взбрыкнул и пустился в шальной галоп, перемахивая барьеры на пути от 500–700 тыс. фунтов по эстимейту до конечных 6,9 млн фунтов. На эту «лошадку» до торгов никто и не думал ставить. Услужливые в таких случаях слухи доверительно сообщали, что тут не обошлось без некоей игры. Положим себе из приличия не верить им. Ведь торги азартны, как скачки, и бывает, что кого-то вдруг да понесет.

Вопрос лишь в том, что станет делать с этим разгоряченным лотом (а по сути, он стал самой дорогой русской картиной 2010 года) нынешний его обладатель. «Лошадка-то «запалена», как говорят жокеи, то есть загнанна. Кто же ее потом купит по такой цене?