Елена Федотова

Олег Котельников:
«“Новые” были рас@дяи и совсем не мрачные.
Девиз того времени — “А теперь дискотека!” — был их девизом».

Из книги Екатерины Андреевой
«Врать только правду!»

С появлением в начале 1980-х «Новых художников» и некрореалистов в Ленинграде началась новая эра искусства. На смену хипповым бородачам, пришли задиристые юнцы, писавшие картины кремом для бритья и зубной пастой. Новое поколение весело превращало жизнь в искусство. Дружеское времяпрепровождение оборачивалось перформансами, концертами, модными показами, съемками кино и театральными постановками. Картины и документацию перформансов можно увидеть на открывающейся в конце февраля в Русском музее выставке «Удар кисти. “Новые художники” и некрореалисты 1982–1991». Воссоздать же атмосферу этого панковского карнавала можно лишь по свидетельствам очевидцев и участников художественных безумств.

НОЛЬ-ОБЪЕКТ
История «Новых художников» началась с того, что двое юных товарищей-художников Тимур Новиков и Иван Сотников изобрели «Ноль-объект». Это знаменательное, можно сказать, историческое событие приключилось в 1982 году на выставке Товарищества экспериментального изобразительного искусства (ТЭИИ), к тому времени только что образованного прибежища ленинградских художников-неформалов. «Ноль-объектом» был объявлен экспозиционный щит с дырой, к которому молодые творцы приклеили табличку с названием, отсылающим к русскому авангарду. Выходка не осталась незамеченной: руководство неформального объединения в лице его председателя Сергея Ковальского не распознало в «Ноль-объекте» эксперимента и потребовало убрать «неучтенное произведение» во избежание конфликта с вышестоящими инстанциями. Как продолжение перформанса Новиков и Сотников создали «Комиссию по установлению истины в вопросе о “Ноль-объекте”» и затеяли переписку с Ковальским. История с «Ноль-объектом» сплотила ряды андерграундной компании, которая стремительно расширялась. Вспоминает один из первых членов объединения Олег Котельников: «К моменту появления “Ноль-объекта” группа фактически образовалась — идея объединения висела в воздухе. Случайность, каковой, в сущности, был “Ноль-объект”, повлекла за собой дальнейшие действия. В 1980-е в Питере было “разгуляево” в отличие от Москвы. Мы ни за что не боролись, только за себя. Просто культура обнулилась и началась новая».

Первых участников группы связывали прежде всего дружеские отношения, любовь к рок-музыке, многие знакомились в «букинистах». Помимо Тимура Новикова, Ивана Сотникова и одноклассника Тимура Олега Котельникова, «Новыми художниками» стали Евгений Козлов, Кирилл Хазанович, Георгий Гурьянов. Постепенно к ним присоединились юный Сергей Бугаев-Африка, Инал Савченков, Андрей Крисанов. Соседом Олега Котельникова из дома напротив оказался будущий основатель некрореализма Евгений Юфит, сделавший первые шаги в живописи под руководством Котельникова, — будущий мэтр параллельного кино не слишком владел красками, поэтому рисовал только контуры, которые затем раскрашивал Котельников. Через некоторое время подтянулись Вадим Овчинников, Валерий Черкасов, Владислав Гуцевич, Андрей Медведев, композиторы Игорь Веричев и Валерий Алахов и, наконец, «Новые дикие» Олег Маслов, Алексей Козин и Олег Зайка.

Любимым жанром «Новых» был «Портрет друга», созданный, как правило, абсолютно стихийно. Узнав от персонажа по имени Поднатруженный о существовании ленинградского тусовщика стиляги Антона Тедди, Котельников, выломав филенку из стола, тут же по словесному описанию сделал его портрет, помимо красок используя зубную пасту и крем для бритья. Любимыми героями Олега Котельникова были и «докторишки» — в то время актуальный образ в среде андерграунда, где общение с докторами по душам не было редкостью. Помимо настоящих врачей, неформалов «лечили» и «доктора» из параллельных ведомств, вроде комсомола, худсоветов и «гэбухи». Источником зловеще-карикатурного образа лекарей послужили венгерские журналы комиксов и учебники по судебной медицине, чей художественный потенциал был высоко оценен в среде «Новых» и некрореалистов. Любимыми персонажами были музыканты и стиляги-твистуны: в начале восьмидесятых в Ленинграде гремело движение «Тедди бойз» — круг общения того самого стиляги Тедди; эти люди носили аутентичную одежду 1950–1960-х годов, откопанную в комиссионках. Другие «Новые» интересовались не менее изысканными материями: Инал Савченков изобретал мистических роботов и космических чудовищ, Вадима Овчинникова вдохновляла мишень советских анекдотов — мифическая Чукотка и ее обитатели.

АССА
Первым выставочным залом «Новых» стала галерея АССА, открытая в 1982 году. Галереей в современном смысле ее назвать трудно — это была комната в коммунальной квартире Тимура Новикова на улице Воинова, в доме, расположенном неподалеку от здания КГБ. После того как коммуналку начали расселять, в освободившихся комнатах между бесконечной чередой вечеринок стали устраиваться выставки. В некотором смысле галерея АССА была нашим ответом «Фабрике» Энди Уорхола.

С криком «Асса!» Анна Каренина в исполнении Сергея Бугаева-Африки бросалась под поезд в постановке «Нового театра»

Слово «Асса» существовало в обиходе Котельникова с Новиковым, которых привлекал его жизнелюбивый драйв. Грузинской темой, по воспоминаниям соратников, увлекался Евгений Юфит.

Магия этого слова распространилась на все движение: «Ассой» называли взрывы творческой энергии — перформансы, показы альтернативной моды, спектакли, концерты. С криком «Асса!» Анна Каренина в исполнении Сергея Бугаева-Африки бросалась под поезд в постановке «Нового театра». «Асса!» — звучало на концертах «Поп-механики» Сергея Курехина, в которых «Новые» принимали живейшее участие. «Ассу» танцевали всем залом в 1985 году на выставке «С Новым годом!» в ленинградском рок-клубе. Клич «Асса!» был сигналом, после которого начинались дружеские побоища и веселый беспредел на концертах и спектаклях. Слово «Асса» появлялось на картинах «Новых», иногда дополненное приставкой «е-е»: сочетание «Асса е-е» (частично позаимствованное от «Нового» художника Козлова Е.Е.) — фирменный знак «Новой» живописи. В результате это слово стало названием известного фильма Сергея Соловьева.

УТЮГОН
«Новые» были не только художниками, многие из них были еще и музыкантами. До появления «Новых» Олег Котельников и Тимур Новиков создали группу «Монстерз». Африка некоторое время играл в «Звуках Му». Олег Котельников выступал одновременно в двух музыкальных коллективах — «НЧ/ВЧ» («Низкие частоты / высокие частоты») и «Автоматические удовлетворители», лидером которого был знаменитый ленинградский панк Свинья.

Как настоящие авангардисты, «Новые» изобретали музыкальные инструменты, самым знаменитым из которых стал утюгон. После того как экспериментаторы по жизни — Сотников и Новиков — привязали к утюгу струну, оказалось, что она издает удивительные «плывущие» звуки. Когда добавили еще несколько секций из струн и утюгов, стало понятно, что родился новый инструмент. После того как к нему пристроили усилительные колонки, механический утюгон стал электрическим. В концерте, во время которого новый инструмент впервые предъявили публике, участвовали Борис Гребенщиков и Сергей Курехин.

КНЯЗЬ МЫШКИНО В БОРЬБЕ СО СПИДОМ
Помимо живописи и музыки, сферой интересов «Новых» был театр. Спектакли «Нового театра» «Анна Каренина», «Идиот» и «Балет трех неразлучников» были стихийными панковскими перформансами. В «Новом театре» были радикально переосмыслены основы драматургии. Либретто спектаклей, написанные Родионом Заверняевым, отличались аристократическим минимализмом, напечатанный на машинке текст занимал меньше страницы. Основой действия была импровизация. Декорации представляли собой груду хлама, вроде ветхих раскладушек, найденных на ближайшей помойке. Что вполне естественно выглядело в помещении, которое занимал «Новый театр», обосновавшийся на чердаке театральной студии режиссера Горошевского.

Одну роль могли одновременно играть два актера, как в «Анне Карениной» роль Вронского исполняли стиляга Тедди и Георгий Гурьянов. Появлялись и неожиданные персонажи — в одном из вариантов «Идиота» возникла роль князя Кошкина, которого играл авангардный модельер Гарик Асса, а главным героем представления был князь МышКино в исполнении Георгия Гурьянова (Густава).

«Идиот», по воспоминаниям Гарика Ассы, был посвящен борьбе со СПИДом. В образе князя Кошкина был воплощен геополитический путь борьбы с мировым злом. По словам исполнителя этой роли Гарика Ассы, «князь Кошкин олицетворял дух Азии, которая наводила порядок в западном безумии. Я ходил в китайской одежде — китель китайский, шапка, тапочки с гнутыми носками. Африка играл Аглаю, ему было выдано настоящее старинное платье, и я его все время “насиловал” какими-то напильниками. Тимур придумал сцену с селедкой, которую в пакете положили Африке в бюстгальтер, и когда он хотел ее выкинуть, к нему подскочил Густав, он же князь МышКино, впился в нее зубами, и они начали ее рвать. На спектакле присутствовало много иностранцев, в основном работники посольств. И селедочные кишки (а надо сказать, селедка была специально доведена до тухлого состояния) полетели на всех этих иностранцев, тут же начали кидать яйца, которые бились о потолок и стекали на дорогую аппаратуру, — этот спектакль приехало снимать ВВС. Бились бутылки. Летели стекла. И в кульминационный момент вдруг ворвались комитетчики. Начали проверять документы и ошалели, потому что среди публики оказались атташе по культуре Франции и другие не менее значительные персоны. Поэтому они нам ничего не сделали и ушли восвояси».

«ДРАКИ НАЧИНАЛИСЬ УЖЕ В ЭЛЕКТРИЧКЕ…»
Параллельно с деятельностью «Новых» развивался и некрореализм, получивший свое название в середине 1980-х. Как говорит основатель этого движения Евгений Юфит, «сейчас уже сложно вспомнить, кто куда входил. “Новые художники”, как и некрореалисты, были достаточно размытыми образованиями без определенного членства и организационной структуры. В середине 1980-х проходили выставки, загородные перфомансы с киносъемкой, фестивали параллельного кино, в которых участвовали все вместе».

Ранние фильмы Евгения Юфита обладали острым комическим эффектом, несмотря на наличие в них брутальных сцен — драк, самозапарываний и других изощренных пыток. В одном из первых фильмов «Санитары-оборотни», похоже, действовали те же самые докторишки, что и на полотнах Олега Котельникова. По его воспоминаниям, «на съемках Юфы равнодушных не было. Для снятия стресса драки начинались уже в электричке, прямо в вагоне. Камеры никто не замечал». Правда, по свидетельству Сергея Серпа, «самое смешное случалось в конце съемок, когда Женя говорил, что забыл зарядить пленку в кинокамеру…». Черный юмор и абсурд происходящего в сочетании с эстетикой немого кино делали фильмы Юфита уникальными. Снятые на 16-миллиметровую пленку первые некроэксперименты остались в золотом фонде нового авангардного, так называемого параллельного кино. Девизом раннего некрореализма стало «Бодрость, тупость и задор» — переосмысленная западная формула Sex, drags & rock-n-roll, к которой присоединилась еще одна категория — «матерость».

Первыми актерами Юфита были молодые люди разных социальных слоев: помимо художников — инженеры, рабочие и даже настоящие моряки, как Владимир Кустов. Иногда в электричках присоединялись случайные пассажиры. «В выходные мы уезжали за город, — вспоминает Евгений Юфит, — так как в городе киносъемки сразу заканчивались милицией и длительными маразматическими допросами о причинах, целях съемок и для кого все это было предназначено». Самые первые опыты Юфита были конфискованы КГБ, однако репрессий не последовало из-за «крайнего дебилизма» материала.

ЗУРАБ
Кроме живых актеров, в съемках принимал участие и легендарный манекен, получивший имя Зураб, с которым постоянно приключались разные замечательные истории. Отцом Зураба считается художник Руслан Латушко, он же Зиггель. Манекен Зиггелю подарила его знакомая, работавшая в медицинском институте. «Он уже старый был, зеленый, в пятнах весь, — рассказывает Латушко. — Сначала я принес его в рок-клуб, где работал художником, там его вешали на каком-то из концертов, кажется, группы “Алиса”. Потом я его притащил к Юфе, он получил имя Зураб, и его задействовали в съемках. Однажды мы пошли снимать сцену сбрасывания Зураба с моста в Обводный канал. Юфа его в чемодан положил. Была зима, народу мало на улице, совок, мертвая тишина, и пятеро мужиков идут такие матерые по снегу… Тогда еще все в комиссионке одевались, необычно, в стиле 50–60-х. Вдруг останавливается ментовская машина, спрашивают: “Что несете, ребята?” Мы говорим: “Там человек лежит”. Они обалдели: “Как?” И тут мы открыли чемодан, а из него как выпрыгнет Зураб, он ведь резиновый был. Тут все стали хохотать, и никого не забрали. Кадры с убиением Зураба остались и в фильме “Лесоруб”, там мы его сбрасывали с балкона из дома на улице Марата. И когда мы его кидали, мимо проходила какая-то старушка, которая, перепугавшись, заорала: “Милиция! Милиция! Убивают!” Мы ей объяснили, что это манекен, а не живой человек, на что бабушка, ухмыляясь, заметила: “А-а-а, это вы в себе жестокость воспитываете!”»

Первые некрофильмы были смонтированы на студии «Мжалалафильм», которая, как и галерея АССА Тимура Новикова, была квартирной и располагалась в одной из комнат Евгения Юфита. Показы некрофильмов также проходили на квартирниках и в выступлениях «Поп-механики». Официальные премьеры состоялись несколько позже, особо памятна прошедшая в ленинградском Доме кино в 1988 году; по словам Евгения Юфита, она «больше походила на футбольный матч со всеми его атрибутами. Последующие премьеры моих фильмов в Доме кино проходили уже в сопровождении большой группы охраны».

РАЗБУХШИЕ ТРУПЫ И КАРПЫ-ПЕДЕРАСТЫ
Параллельно с кино развивалась и некрореалистическая живопись, основными фигурами которой были художники с говорящими псевдонимами: Дебил (Евгений Кондратьев), Мертвый (Андрей Курмаярцев), Трупырь (Леонид Константинов), Циркуль (Юрий Красев), Серп (Сергей Бареков), а также выступавшие под своими именами Владимир Кустов и Валерий Морозов. Музой некрореалистической живописи, как и некрофильмов, была Смерть; это соответствовало общим настроениям начала-середины восьмидесятых, когда отчетливо ощущался гнилостный запах разложения советской государственной системы. Свое отношение к происходящему художники выражали очень решительно, не скупясь на самые впечатляющие средства, некоторые их вещи вполне могли бы заслужить одобрение маркиза де Сада. Сергей Серп, присоединившийся к группе в 1984 году, вспоминает, что «некрореалисты на ранней стадии представляли собой группу маргиналов мужского пола, которых сплачивали совместные прогулки за город и шатания по Невскому проспекту. Шли какие-то безумные разговоры о случаях бытового травматизма, о беспризорных пенсионерах и их внучатах, о публичных туалетах (ленинградские общественные туалеты имели репутацию злачных мест, в которых торговали фарцовщики, а также встречались гомосексуалисты. — Е.Ф.), о выловленных в Неве разбухших трупах, о карпах-педерастах… Каждый, получая положительный заряд эмоций, возвращаясь домой, хватался за перо, кисть, карандаш… так и создавались ранние некропроизведения».

Позднее фильмы Евгения Юфита получили признание на международных кинофестивалях, а вот некрореалистическая живопись не всегда находила сочувствие, в том числе и у западных кураторов. Скажем, в начале 1990-х в московском ЦДХ проходила выставка «Бинационнале», которую делал знаменитый куратор Юрген Хартен. Он сам пригласил некрореалистов к участию, но, увидев работу Сергея Серпа «Восход», по словам художника, «покраснев», попросил ее снять.

ИНДУСТРИАЛЬНАЯ СЕКЦИЯ «ПОП-МЕХАНИКИ»
Когда началась перестройка и стали рушиться идеологические барьеры, анархистский карнавал «Новых художников» и некрореалистов развернулся в полную силу. Самыми яркими событиями тех лет стали представления «Поп-механики» Сергея Курехина, объединявшие музыкантов самых разных направлений: на одной сцене пели академический бас Борис Штоколов и исполнитель советского хита «Увезу тебя я в тундру» Кола Бельды, они же вместе с художниками разрисовали фломастерами один из плакатов «Поп-механики». Практически на равных с людьми выступали животные: арии оперных див сопровождал хор гусей, вокальными данными также блистали свиньи и куры. «Новые художники» входили в индустриальную секцию «Поп-механики». «Ближайшая помойка обиралась на предмет железок, которые потом разлетались по сцене с грохотом, что вносило некую ажитацию и придавало правду происходящему, — вспоминает Олег Котельников. — Директора концертных залов ненавидели индустриальную секцию, потому что ничего не убиралось. Но поскольку выступления всегда феерически заканчивались, карательных мер не следовало».
В 1987 году был основан Клуб друзей Маяковского, председателем которого стал Сергей Бугаев-Африка, также в клуб входили «Новые» и некрореалисты. Их дороги разошлись лишь в конце 1980-х, когда Тимур Новиков основал «Новую академию», обратившись к неоакадемической эстетике, а Евгений Юфит, получив профессиональное образование в мастерской Александра Сокурова, приступил к съемкам полнометражных фильмов.

«Артхроника» благодарит за помощь в подготовке материала Олега Котельникова, Евгения Юфита, Сергея Бугаева-Африку, Евгения Козлова, Сергея Серпа, Руслана Латушко (Зиггеля), Олега Коломийчука (Гарика Ассу), Мишу Бастера, а также идейного вдохновителя выставки Владимира Добровольского.