Ольга Кабанова
ГМИИ им. А.С. Пушкина, Москва, 26 апреля – 24 июля 2011
Первое, что можно сказать об этой выставке, — роскошная. Устроена с размахом и изобретательностью версальского праздника, кажется, что она не из нашего прагматичного времени, а из какого-то другого, волшебно-киносказочного. Но на самом деле выставка создана согласно современным представлениям о большом стиле, где внешнее впечатление, эффектность важнее идеологии, а нескромный бюджет затмевает подспудно тревожащие смысловые и визуальные несуразности.
Первая странность, что высокая мода вошла в классический музей не естественно, как часть (декоративно-прикладная) искусства, а нескромно, переиначив традиционное хозяйское пространство под свои нужды.Изощренный дизайн превратил благородный Белый зал Пушкинского музея в черную залу со стеклянным потолком и фальшивыми колоннами, поднимающими вверх как драгоценность вечерние платья от Кристиана Диора. Парадная лестница декорирована неоновым логотипом компании и двумя наряженными в исторически важные диоровские платья манекенами, как вход в бутик. На колоннаде по-подиумному выстроились в ряд другие манекены, одетые в продукцию дома Dior в стиле New Look., как его создал сам Кристиан Диор и понимали его преемники. А заканчивается колоннада «звездным» залом, где с пафосом (на черном фоне, с видеоэффектами) представлены наряды, которые давали напрокат великим актрисам и важным дамам — от Авы Гарднер до Карлы Бруни-Саркози. Платья достойны восхищения. И те, что поражают дорогими материалами, и такие, где единственное и главное — волшебный крой, дарящий женщинам тонкую талию и как надо акцентированный бюст.
Произведения классического и современного искусства, показанные на выставке, также восхитительны. Но соединение их с продукцией от Dior — вторая странность экспозиции.
«Общественный сад» Ван Гога, «Яблоня» Климта и «Портрет мадам Шарли Макс» Джованни Болдини, конечно, перекликаются с бальными нарядами Диора, обожавшего цветы, живопись и жеманный эротизм Belle Epoque. Но привезенные из многих музеев мира картины Гойи, Сарджента, Модильяни, Малевича, Архипова, Хокусая, многочисленные ню мастеров современного искусства — все это богатство служит лишь фоном для модного показа. Выглядит это как-то не вполне comme il faut, но зато соответствует тактике агрессивной рекламной кампании модной империи.
Что же, в названии использована торговая марка, а не имя эстета, чувствительного художника, каким был, судя по созданным нежнейшим женским одеждам, Кристиан Диор. Он стоял во главе своего модного дома недолго, больше полувека его заменяют другие, и если Ив Сен-Лоран еще поддерживал диоровский легкий шик, то время и публика потребовали других законодателей моды, и они пришли.
В центре Белого зала, на самом почетном месте под золотыми нарядами, придуманными склонным к барочной избыточности Джоном Гальяно, в окружении сотен флаконов духов J’Adore, сверкающих золотыми длинношеими крышечками, покоится саркофаг древней египтянки Тайшет, вытащенный по случаю выставки из зала древнего мира. Композиция производит комическое впечатление. Но может читаться и как обличительная метафора века массового потребления.
Конечно, дом Dior, куратор его коллекции Флоранс Мюллер и дизайнер Натали Криньер подарили Москве роскошную выставку. Но на ней душновато, как рядом с богатой модницей красавицей, переусердствовавшей с парфюмом.
