ГЦСИ, Москва, 2010
Андрей Ковалев
Этот сборник обладает всеми приметами отлично сделанного исследования. Составитель Зинаида Стародубцева и редактор Александра Обухова собрали и обработали большой материал. Первая половина сборника названа «Исследования», туда включены разнообразные материалы — обзоры эмигрантской прессы и галерей, рассказы о деятельности активистов русской художественной диаспоры, а также монографии по отдельным художникам. Во второй части собраны интервью с художниками, при этом спектр собеседников и упоминаемых персонажей весьма широк: от героев художественной эмиграции Оскара Рабина и Вагрича Бахчаняна до художников, которые, как Анна Ермолаева, просто переехали жить и работать на Запад. Хотя именно она и оказалась единственным настоящим диссидентом и издавала в конце восьмидесятых школьный антисоветский журнал, из-за чего подвергалась вполне реальным преследованиям со стороны КГБ. (Из остальных историй, рассказанных художниками, можно сделать вывод, что страшные сотрудники КГБ по отношению к художникам-диссидентам вели себя на удивление мирно и тактично.)
Для полноты картины, наверное, сегодня можно было бы узнать мнение и этой стороны. Но главное, чего не хватает, так это воспоминаний и умозаключений тех дипломатов, которые ходили в гости к художникам, покупали их картины и рассказывали им об абсолютной свободе самовыражения в западном мире. Нет никаких сомнений в том, что эти искренние и доброжелательные люди оказали самое серьезное воздействие на стилевую эволюцию русского искусства, именно они долгое время и были едва ли не единственной референтной группой для художников-нонконформистов.
Их высказываний остро не хватает еще и потому, что созданный не без посредства этих бескорыстных и прекраснодушных людей миф о Западе актуален, как то ни странно, до сегодняшнего дня. Тем не менее реальность, безыскусно описанная в опубликованных в книге грустных, патетических, элегических, но почти всегда очень откровенных историях о путешествиях на Запад, выглядит совсем уж печально. Культурные герои художественного сопротивления, бесстрашные покорители новых художественных миров, обосновавшись в Париже или Нью-Йорке, оказывались в совершенном вакууме.
Но дело не только в том, что почти никому не удалось «пробиться» или «найти своего зрителя». Оказалось, что неукротимые отечественные западники, попав на реальный Запад, самым удивительным образом теряют к своей вымечтанной земле обетованной всякий интерес. В результате в состоянии полной самоизоляции оказался даже такой великий мастер коммуникации, как Оскар Рабин. А Владимир Янкилевский честно признается: «Мы не стали частью французского искусства». О постепенной утрате интереса к местной художественной жизни откровенно рассказывают и обосновавшиеся в Кельне в девяностых признанные наши интеллектуалы — Юрий Альберт и Вадим Захаров. Очень хорошо знакомая с русской художественной средой Милена Славицкая, чешский искусствовед и жена Виктора Пивоварова, делает совсем неутешительное резюме: «С обеих сторон (Запада и русских художников. — А.К.) был высказан вежливый отказ».
Может утешить только гендерный аспект этого странного социопсихологического феномена: ни одна из обосновавшихся на Западе художниц — ни Ирина Нахова, ни Анна Ермолаева — ровным счетом никаких фрустраций не испытывают. Возможно, вся соль проблемы в нечеловечески завышенных амбициях русского художника, который всенепременно желает добиться глобального и вселенского.
Составители также подвержены заблуждением. Судя по всему, они задавали своим респондентам вопрос о том, с какими галереями те работают, какие имеют контракты, то есть полагали, что успехи художника выражаются исключительно в рыночных категориях.
На это Илья Кабаков, единственный русский художник стяжавший настоящий рыночный успех, ответил: «Я делал выставки в галереях так, как будто они были музеями…»
