Брайан Дройткур
Музей современного искусства, Нью-Йорк 14 марта – 31 мая 2010
Акции Марины Абрамович и Улая 1970-х годов до сих пор производят сильное впечатление. Теперь, беспокоясь, надо полагать, о грядущих поколениях художников, Абрамович не только документирует свои перформансы, но составляет партитуры, по которым их сможет воспроизвести любой желающий. Учредила эту практику она сама в 2005 году в Музее Гуггенхайма. Тогда в проекте «Семь легких пьес» Абрамович реконструировала некоторые акции своих любимых художников, в том числе и собственные. Абрамович ориентировалась на опыт деятелей современной музыки, у которых «инструкции по применению» являются неотъемлемой частью замысла произведения. При этом замыслы давних и самых известных перформансов Абрамович как раз были основаны на том, что их исполняет только она сама, и никто другой. Ретроспектива Абрамович в МоМА, в общем, заставила усомниться в продуктивности инновационных намерений художницы. Наряду с обширной документацией перформансов в программу включили и четыре реконструкции, которые осуществляют ученики Марины Абрамович. Ознакомившись с их творчеством, можно с уверенностью сказать, что замена исполнителя убивает саму идею перформанса. Молодые люди выглядят простыми эпигонами мастера. Перформанс в их исполнении превращается в мертвый экспонат. Зрителю не предоставляется возможности как-либо эмоционально участвовать в происходящем. Он может только просто поглазеть и пойти дальше. Акции Абрамович, особенно те, классические, созданные в соавторстве с Улаем, отличались сильным эмоциональным напряжением. Здесь их видеодокументации собраны по шесть-восемь в каждом зале, и это напряжение стирается, забалтывается. Тем не менее надо признать, что выставка дает яркое представление о свершениях Абрамович. Особенно впечатляюще обозначены переломные моменты ее творческой биографии. Начинается экспозиция с кадров ее совместных выступлений с Улаем, запечатленных на аскетической, черно-белой пленке. Потом внимание публики переключается на сольные выступления Абрамович девяностых годов, когда она обратилась к национальной балканской тематике. Наконец, посетители доходят до работ последнего десятилетия, в которых художница, повсеместно признанная великой звездой, демонстрирует редкую физическую выносливость.
Но прошлое бледнеет на фоне нового перформанса, который, как и сама ретроспектива, называется «Художник здесь». Ежедневно, с момента открытия музея и до его закрытия, в атриуме здания Абрамович сидит на простом деревянном стуле за простым деревянным столом и пристально смотрит в глаза зрителя, дерзнувшего сесть напротив. В зале всегда очень многолюдно, но при этом царит благоговейная тишина. Присутствующие явно выражают стремление вникнуть в смысл происходящего и относятся к автору с большим сочувствием. По-видимому, акцию Абрамович надо понимать как символ встречи художника и зрителя, который всякий раз, глядя на произведение, всматривается в душу автора. В то же время те зрители, которые, осматривая основую экспозицию, не поняли, в чем сила акций Абрамович, могут добрать впечатлений во время непосредственной встречи с художницей. Самым простым жестом, без всяких экспозиционных излишеств, Марина Абрамович демонстрирует свою власть над аудиторией. Музыку Моцарта могут играть разные исполнители, при этом в ней ничего не теряется, поскольку она построена на универсальных принципах гармонии. А вот разыгрывать по партитурам перформансы Абрамович — дело абсолютно бессмысленное. Ее инструмент — харизма, и она неповторима.
