Ирина Кулик
Под знаком паука
31 мая в Нью-Йорке, не дожив полугода до 99 лет, скончалась Луиз Буржуа — одна из значительнейших фигур современного искусства.
Скульптурой, с которой прежде всего связано ее имя, Луиз Буржуа начала заниматься в середине 1940-х. Ее первая персональная выставка состоялась в Нью-Йорке в 1947 году. В то время художница, родившаяся в 1911 году, была уже зрелой женщиной: успела поизучать в Сорбонне математику и поучиться во множестве парижских школ и академий искусства, освоив весь спектр художественных течений первой половины ХХ века от кубизма до сюрреализма.
Начав художественную карьеру довольно поздно, Луиз Буржуа тем не менее успела во многом предвосхитить женское искусство, осмыслившее себя как самостоятельное явление в 1960–1970-е годы, на волне социальных катаклизмов, вызвавших переоценку в западном обществе всех систем ценностей, в том числе и гендерных.
Французская скульпторша, переехавшая в США в 1939 году, выйдя замуж за американца Роберта Голдуотера, искусствоведа, специалиста по первобытному искусству, увлекалась левыми идеями еще в довоенной Франции. Среди ее учителей был в том числе и Фернан Леже, известный своими коммунистическими убеждениями. Впрочем, феминизм Луиз Буржуа был не столько политическим, сколько психоаналитическим — вполне в духе сюрреализма, под явным влиянием которого сформировался ее художественный язык. Как и подобает настоящему последователю Фрейда, Луиз Буржуа признавала, что все ее искусство вдохновлено детскими переживаниями, травмами и страхами. Материалом для творчества стала и история ее отца — тирана и мачо, открыто изменявшего жене с гувернанткой и не считавшего нужным скрывать своего разочарования по поводу того, что Луиз родилась девочкой, а не мальчиком. И даже профессия ее родителей — у них была мастерская по реставрации шпалер.
Своим тотемным животным Луиз Буржуа избирает паука: древнегреческий миф гласит, что это насекомое некогда было хвастливой ткачихой Арахной, обращенной Афиной в отвратительного «гада». Луиз Буржуа воспринимала творчество как своего рода самотерапию: «Я начала заниматься искусством, потому что оно отгораживало меня от тяжелых обеденных разговоров, во время которых мой отец рассуждал, какой он добрый и замечательный. Я брала белый хлеб, смачивала его и лепила фигурку отца. Когда фигурка была готова, я начинала отрезать ее руки и ноги ножом», — рассказывала художница. Детскими играми с хлебным мякишем дело не ограничилось: в 1974 году Луиз Буржуа создает одну из самых знаменитых своих работ — инсталляцию «Разрушение отца». Но хотя отцеубийство является, как известно, ключевым сюжетом фрейдизма, «семейный роман невротика», изложенный Луиз Буржуа, оказался едва ли не единственным из вошедших в культуру, рассказанным от женского лица. Неудивительно, что привычные символы обрели у нее совершенно новое значение. Пауки, внушающие ужас столь часто, что для него пришлось придумывать специальный термин, «арахнофобия», у Луиз Буржуа стали символом терпеливого и оберегающего материнского начала. Так что гигантских насекомых, возвышающихся перед многими музеями современного искусства — Тейт Модерн в Лондоне, Гуггенхаймом в Бильбао, Музеем современного искусства на Национальном Моле в Вашингтоне, — нужно воспринимать как этаких стражей, оберегающих нас, зрителей.
Зато фаллос часто являлся у Луиз Буржуа амбивалентным символом не только мужского, но и женского начала. Тот самый циклопический орган, который она не без игривости держит под мышкой на знаменитой фотографии Мэпплторпа, называется «Маленькая девочка». Фаллос, как писала Луиз Буржуа в своих дневниках (см. выдержки из них в «Артхронике» №3, 2009), — это предмет ласки и символ уязвимости. Фаллическое для нее вовсе не «фаллологоцентрическое»: не фигура речи, но нечто, познающееся на ощупь.
В своих произведениях Луиз Буржуа использовала самые разные материалы: мрамор и гипс, бронзу и сталь, глину и латекс, дерево и даже тряпки — существенную часть ее наследия составляют огромные набивные тряпичные фигуры, которые хочется назвать не куклами, а статуями. С чем бы ни работала Луиз Буржуа, она оставалась именно что скульптором, поддерживающим со своими материалами совершенно особые, чувственные и глубоко личные отношения — борьбы и укрощения, покорения и нежности, ласки и отторжения, так не похожие на ту стерильную, промышленную, нерукотворную выделанность, которая установилась в объектах современного искусства начиная с минимализма. Даже из записи своего собственного голоса, бормочущего-напевающего детские считалки, Луиз Буржуа словно «лепила» невидимые, бесплотные, но от того не менее чувственные скульптуры, как в инсталляции «День ночь день», показанной в 2006 году в парижском Пале де Токио. Луиз Буржуа была, наверное, последним скульптором в традиционном понимании этого слова — вопреки распространенным представлениям о том, что это преимущественно мужское искусство.
