Руководитель проекта «Меняющийся музей в меняющемся мире» Наталья Самойленко рассказала «Артхронике» о том, как интернет влияет на выставочные пространства и их реальных и виртуальных посетителей
Вместо вороха бумаг Наталья Самойленко, исполнительный директор Благотворительного фонда Владимира Потанина и руководитель проекта «Меняющийся музей в меняющемся мире», предпочитает иметь дело с ЖЖ и айпэдом. В новом мире, где информация доступна в любое время и в любом месте, музей должен идти навстречу посетителю, чтобы не остаться неудобным анахронизмом.
Только что закончен отбор заявок на IX грантовый конкурс – жюри предстоит рассмотреть 355 проектов. Победителей выберут в июне, а шорт-лист будет объявлен в
конце марта.
– Как меняется мир, в котором меняются музеи?
– Мы живем в очень интересное время. Появился интернет, сейчас у любого есть возможность получить нужную информацию. Интернет, на мой взгляд, обостряет внимание к музеям. И музеи не должны оставаться в прошлом.
– Интернет не заменит реального визита в музей?
Проект «Синий кобальт уходит в музей». Государственный музей художественной культуры Новгородской земли. 2010 © Предоставлено пресс-службой конкурса
– Если посмотреть статистику, появление первого интернет-проекта музея от «Гугла» только увеличило приток туристов в Прадо. У нас есть соглашение с Британским советом, лучших участников нашего конкурса мы возим на стажировку в Великобританию, эта страна – один из лидеров музейных инноваций, они не боятся экспериментировать. И в последнее время там уделяется огромное внимание представительству музея в интернете. Эффективность работы музеев, которые должны получать деньги от государства, определяется тем, насколько востребованы их программы. Сейчас в Великобритании посещение сайта считается посещением музея.
– Система экспонирования в интернете и настоящем музее должна сильно различаться?
– Возможны разные подходы. Начнем с того, что не за горами появление в интернете глобальных виртуальных проектов и выставок. Здесь есть интересный момент. При разнополярности интернета и музея – там визуальность, здесь реальность – они сближаются в одном: и в том и в другом пространстве современный человек ведет себя примерно одинаково. При посещении музея ты можешь так же, как в интернете, выстраивать собственную траекторию движения. Личное потребление культуры, которое существует в интернете, прекрасно может реализовываться современными людьми и в музее.
Лично я не хочу покупать каталоги. Мне не нужно загромождать полки огромным количеством книг. Я хочу, чтобы у меня в айпэде было приложение.
– Бумага дает другое ощущение.
– У меня его нет. Это дело привычки. Экранное изображение может быть очень качественным. В этом отношении выделяются сайты Лондонской национальной галереи и Метрополитен.
– А сайты наших музеев?
Проект «Свет. Действующие лица». Музей «Огни Москвы». 2009 © Предоставлено пресс-службой конкурса
– Появился новый сайт ГМИИ. Он… запаздывает, конечно. Эрмитаж серьезно думает о том, что надо менять сайт. Для конца девяностых все было супер, но сегодня эпоха маленьких картиночек уже закончилась. Сейчас хочется совсем другого. Но тут возникает много вопросов – например, нужно ли выкладывать изображения в полном разрешении, как делает Метрополитен.
– Как эти прекрасные идеи могут реализоваться в стране, где интернет имеют 20% населения, причем большая часть живет в двух столицах?
– Если мы посмотрим на то, что происходит в Москве и Питере – я имею в виду интерес к музеям, – востребованность музеев колоссальна. В Москве ввели бесплатные дни для посещений – и на морозе стояли огромные очереди. На мой взгляд, ничего сверхъестественного в смысле качества искусства, которое к нам привозили, не происходило. Но сам интерес публики последние полтора-два года на наших глазах стремительно растет. И это во многом связано с глубинными вещами, с той активной, самостоятельной жизнью, которая сейчас формируется в интернет-пространстве.
– Если вернуться к названию конкурса: основная характеристика этого меняющегося мира – доступность информации через интернет?
– Не только доступность. Это еще умение сохранить наследие. Не спрятать его за страшными замками, как было много-много лет в истории нашей страны, а раскрыть его. Раскрывая наследие, увлекая в работу с ним, мы помогаем его сохранить. Для нас принципиально важно, чтобы победитель, в какой бы номинации он ни был, был открыт для общения с разными аудиториями.
– Что означает расширение аудитории для музея?
– Бывает, приезжаешь в небольшой город, спрашиваешь у таксиста про музей и слышишь в ответ: в школе на экскурсию водили, больше никогда не был. Расширение аудитории – это создание таких продуктов музея, которые поддерживали бы интерес к нему у жителей города на протяжении разных этапов их жизни. Чтобы там было интересно и ребенку, и молодому человеку с девушкой, и семье, и пенсионеру. Это очень важно для региональных музеев.
Целый ряд советских институций – таких как Дома культуры, Дома офицеров, которые были связаны с организацией досуга, – уничтожены. И функцию этих досуговых центров сегодня мог бы взять на себя музей. Что ничуть не умалит его культурной и научной ценности. Целый ряд наших проектов именно такого плана.
– Как такой актуализации музея может способствовать простое переформатирование экспозиции?
Проект «Пятое измерение нехорошей квартиры». Музей М.А. Булгакова. 2010 © Предоставлено пресс-службой конкурса
– Посмотрим правде в глаза: у нас надо всем гнет советского прошлого. Тогда были единые методические приемы организации экспозиции в краеведческих музеях. Поди разбери, в каком ты городе, всюду одно и то же, одинаковые ударники труда. То же в художественных музеях. Они были построены на единых методичках и обычно не имели своего лица. Как правило, это экспозиции по типу «От бизона до Барбизона». Какого бы качества ни было западно-европейское искусство, оно тоже висит, хотя место ему, может, глубоко в запасниках. А какие-то вкусные вещи в такой экспозиции не обыгрываются. Прием хронологического показа подходит, например, для Радищевского музея, там хорошая коллекция. А в другом музее надо как-то иначе ее подавать. Вот британцы с этим хорошо экспериментируют.
Одно из моих самых сильных впечатлений – музей города Глазго. Его полностью переделали, построили по принципу курса «Введение в историю искусств», когда вещи идут не в хронологическом порядке, а объединены тематически. Например, в зале, посвященном изображению человека, собраны портреты разных эпох, и благодаря перекличке они играют по-новому.
– Так может заиграть даже небогатая коллекция.
– Да, такое зонирование подходит уже и для занятий с детьми. Нужен подход. Этих подходов у нас просто не было. Поэтому творческая работа с экспозицией может совершенно изменить жизнь музея, сделать его интереснее. И такие примеры в рамках нашего конкурса есть.
Например, музей Находки, который получил несколько наших грантов на разные проекты, является таким культурным центром. Последняя их новация – так называемый «Музей на роликах». Для создания экспозиции, посвященной родному краю, они привлекли роллеров и современную молодежь. Молодые люди, которые прежде проходили мимо музея, ходят туда теперь с большим интересом.
Блестящий пример нового подхода – история с «Музеем исчезнувшего вкуса» в Коломне. Они восстановили технологию производства пастилы и, рассказывая о разных ее сортах, знакомят со знаменитыми горожанами и историей города. Успех потрясающий.
– Расскажите, пожалуйста, о конкурсных механизмах отбора.
Проект «Страна Гайдарика». Музей политической истории России. 2010 © Предоставлено пресс-службой конкурса
– У нас есть несколько технологий, которые помогают в отборе. Первое – у нас есть люди на местах. Страна большая, и наши координаторы в регионах могут советовать, помогать оформлять заявки. Второе – экспертный совет, он проводит первоначальную работу по разгребанию массива заявок. Мы, как правило, не разглашаем, кто туда входит, ни до, ни после конкурса, чтобы избежать давления. И третье – жюри, публичный орган, который принимает решения. В отличие от экспертного совета, жюри работает на добровольных началах, бесплатно.
Важная особенность нашего конкурса в том, что он состоит из двух этапов. Сначала мы формируем шорт-лист из примерно 50 проектантов, приглашаем их на семинар, и они работают вместе с экспертами в группах, дорабатывают проекты. После семинара у нас более глубокое представление о сложностях и достоинствах каждого проекта. Семинар важен для проявления людей, он позволяет нам более осознанно принимать решения, а для участников это серьезная учеба. Было много случаев, когда люди, поучаствовав в семинаре, не побеждали в этом году, но в следующем конкурсе выходили в финал.
– Помогают ли вашим программам власти?
– Целый ряд музеев добивается софинансирования. Конкурс уже многолетний, авторитет у него есть, и победа в нашем конкурсе для многих является как бы знаком качества и позволяет просить денег у государства. В частности, та же музейная фабрика в Коломне получила специальный кредит. Важно капитализировать свои успехи, этому мы тоже людей учим.
– Чего недостает, на ваш взгляд, в работе столичных музеев?
– Эрмитаж, конечно, стал гораздо интереснее, чем был раньше. Но это движение идет очень медленно. Сейчас перед Эрмитажем стоит серьезная задача открыть здание Главного Штаба и добиться того, чтобы туда ходила публика.
– Я был на прекрасной выставке геркуланумских фресок на следующий день после ее открытия. Очень непросто было найти дверь между лотками с сувениркой…
– И там никого не было, несмотря на бесплатный вход, да? В этом и проблема. У московских музеев те же сложности.
– Что вы можете сказать о планах расширения ГМИИ с точки зрения доступности и привлекательности для посетителя?
Проект «Музей на роликах». Музейно-выставочный центр «Находка». 2010 © Предоставлено пресс-службой конкурса
– ГМИИ не участвовал в наших проектах, и я воспринимаю ГМИИ исключительно как посетитель. Я хорошо помню Пушкинский музей тридцать лет назад. С одной стороны, хорошо, что музей расширяется, вытаскивает вещи из запасников и показывает их. Особенно те, что попали к нам из Германии и многие десятилетия были недоступны. Но вот, например, картинная галерея – при том, что из запасников было поднято большое количество вещей, – стала больше походить на провинциальный музей. Она была маленькая и состояла из шедевров, а теперь как-то размылась.
– Кого бы вы отметили из лауреатов конкурса 2011 года?
– Прошло еще мало времени, но некоторые проекты уже хорошо развиваются. Программа для школьников в Историческом музее «Строим Покровский собор вместе», «Сказка выходного дня» в Литмузее. Азовский музей с его единорогом поставил весь город на уши. Теперь единорог – главное, что есть в Азове (речь об экспозиции «Единорог – миф или реальность» в Азовском историко-археологическом и палеонтологическом музее-заповеднике).
– Заявок на конкурс больше поступает от маленьких музеев?
– «Меняющимся музеем» мы разворошили музейную сферу. В среднем на 20 мест претендуют в среднем 355 заявок. Когда мы начинали, я думала, заявок будет гораздо меньше. От маленьких музеев заявок, конечно, больше, но немало и от крупных.
Все состязаются на одних основаниях. Но на заключительных заседаниях жюри я часто выступаю в пользу больших музеев. Я хорошо знаю, что для сотрудника ГТГ или ГИМ победа в нашем конкурсе тоже очень значима. Такая победа помогает не только творчески развиваться, но и посмотреть совсем другими глазами на многие вещи внутри музея. Конкурс «Меняющийся музей» – это инструмент для того, чтобы растить творческие кадры.
Вопросы задавал Арсений Штейнер
