ДИАНА МАЧУЛИНА съездила в Ростов-на-Дону, посмотрела выставку Зигмара Польке в галерее 16th LINE, а также познакомилась с местной художественной средой

Старинное выражение «Ростов-папа, Одесса-мама» имеет отношение лишь к карте отечественного преступного мира XIX века, а в российском современном искусстве другие карты и приоритеты. Ростов-на-Дону остался на карте прошлого – это родина таких корифеев современного отечественного искусства, как Авдей Тер-Оганьян, Юрий Шабельников, Александр Сигутин, Валерий Кошляков. О том, как там кипела жизнь раньше, можно узнать из проекта «Неофициальный Ростов 1980–1990», созданного российским филологом и переводчиком Анной Бражкиной. О деяниях упомянутых художников в юмористической форме можно прочитать в книге Максима Белозора «Волшебная страна» – правда, заканчивается она архивными фотографиями, многие из которых изображают могилы героев книги. Художники один за другим уезжали из Ростова в Москву, потому что с «папой» выжить было невозможно, шанс для реализации  идей был только в столице.

После распада СССР «продвинутые» творческие люди могли найти друг друга и свою аудиторию только в Москве или Питере. Те, кто хотел управлять своей судьбой, бежали в центр – и надо думать, что из-за этого ген творческой инициативы на местах постепенно вырождался. Прошли годы, и оказалось, если будущее возможно только в мегаполисах, то периферия в отсутствие современной культуры начинает погружаться в средневековье.

Творческая деятельность – не как создание произведений, новых течений, звезд или громких событий, но как формирование зрителя, человеческая коммуникация, рефлексия и формирование собственного мнения не только об искусстве, но и о себе – задача для искусства нашего времени. Над децентрализацией культуры два десятилетия работал ГЦСИ, создавая филиалы по стране. Набегами в регионах появляется Марат Гельман, провозгласивший «искусство против географии» – но, как показал его пермский опыт, внезапное внедрение современной культуры в среду, лишенную собственных инициатив, воспринимается как оккупация и вызывает противодействие. Чтобы все пошло как надо, нужно, чтобы современное искусство показалось необходимой частью жизни кому-то из аборигенов.

Галерея 16th LINE в Ростове-на-Дону © Диана Мачулина

Галерея 16th LINE в Ростове-на-Дону © Диана Мачулина

Ростов-на-Дону возвращается. Год назад там открылась галерея 16th LINE, ее название – от улицы, на которой она находится в районе Нахичевань. Здание, построенное по проекту ростовского архитектора на месте бывшей макаронной фабрики, впечатляет своими современными формами и играет на контрасте с окружающей застройкой из маленьких старинных домов, но не конфликтует с ними, оставаясь в рамках допустимой этажности и объема. Интерьеры оформлены местными дизайнерами, и кроме выставочного зала, часть которого разделена антресолью на два объема меньшей высоты, в здании также есть прекрасный ресторан с шеф-поваром испанцем, винотека и сигарный зал.

Владелец галереи Евгений Самойлов рассказывает, что многие его упрекают за то, что он смешивает «высокую культуру» и низменные плотские удовольствия. Но быть гурманом – тоже высокое увлечение, а еда в 16th LINE – в буквальном смысле искусство. Там проводятся, например, «хроматические» ужины, где каждая перемена блюд – из продуктов одного цвета. На самом деле галерея действует в русле новых западных тенденций – вспомним тот же проект Time/Food Антона Видокле в Stella Art Foundation, где обед проходил параллельно с прослушиванием лекций.

Понятно, что такой подход превращает искусство отчасти в атрибут красивой жизни, но почему же красивая жизнь не должна включать и искусство? Существующая на данный момент в мире схема арт-сообщества включает в себя и частных коллекционеров. То, что 16th LINE рассказывает обеспеченным людям о современном искусстве, – шаг к тому, чтобы коллекционеры в Ростове-на-Дону появились. Но не то чтобы галерея планировала работать только для этого круга. Городские чиновники не хотели отдавать разрушенный склад под здание галереи, потому что под ним маленькое бомбоубежище. «А если война? – Ну что же мы, людей не пустим? – У вас же там будет дорогое вино! – С вином им там будет намного легче!»

 © Диана Мачулина

© Диана Мачулина

Ну а мирная жизнь в городе намного легче с искусством. Сам Самойлов давно собирает искусство, как старинное, так и современное, и изначально хотел найти место, в котором мог бы хранить и показывать свое собрание. Но его заинтересовали большие перспективы. Коллекция – вещь статичная, а ему захотелось сделать что-то, что будет постоянно интересным для людей. Так появилась идея привозить выставки известных западных художников. Это импорт, но было бы печально думать, что все хорошее – только привозное. Тем более это не так – в Ростове и сейчас есть художники, но они находятся в ситуации информационной и финансовой изоляции. 16th LINE решила поддерживать их.

Сейчас галерея перестраивает здание бывшей макаронной фабрики под некоммерческий арт-центр – там будет театральный зал, большое выставочное пространство и, что самое удивительное и прекрасное, мастерские для художников. Директор галереи Татьяна Проворова рассказала, что они уже выбрали на данный момент шестерых авторов из своего региона, с которыми будут работать. Галерея уже поучаствовала в Vienna Fair, там были представлены работы молодых, но уже известных и много выставлявшихся в Москве и за рубежом художников Вадима и Ирины Грабковых. Из новых имен – Мария Богораз со своими скульптурами, которые выглядят очень привлекательно и имеют большой коммерческий успех.

Коммерческий успех не единственная цель для галереи, им интересны эксперименты и оригинальные явления. Также в списке их авторов – группа «Сито», делающая экспрессивную живопись на огромных листах оргалита. Когда работ накопится много, так что уже негде делать новые, они отпускают их в свободное плавание – делают ночью на улице города импровизированные выставки. Не раз случалось видеть, как ростовчане несут эти картины домой. Может, чтобы стену в сарае починить, а может, это начало коллекции. Однажды в роли куратора выставки выступил неизвестный горожанин – «Сито» скромно расставили работы у памятника Ворошилову, а прохожие подняли их на ярусы постамента, создав единую композицию.

Эксозиция выставки «Pubblico». В центре – галерист Фолькер Диль © 16th LINE

Эксозиция выставки «Pubblico». В центре – галерист Фолькер Диль © 16th LINE

Группа «Белка и Стрелка», художницы Светлана Песецкая и Виктория Барвенко, открыли у себя в Таганроге галерею. Они продолжают традиции западного художественного движения Fluxus, переписываются с его основателями и обмениваются работами. Те подтверждают, что «Белка и Стрелка» – их наследники, и даже придумали им название – Fluxrus, русский Флюксус.

В отличие от поколения ныне знаменитых ростовчан, уехавших в Москву в 90-е, которые были склонны к фигуративной живописи, молодые ростовские живописцы, кажется, предпочитают абстракцию. Среди художников галереи 16th LINE – Александр Селиванов, который от занятий музыкой перешел к живописи в минималистической манере под влиянием американских школ и направлений (постживописная абстракция, живопись цветовых полей, неогео) и пытается строгостью геометрии организовать окружающий хаос. Алексей Хамов, напротив, создает хаос из черно-белых клубящихся линий, в настойчивости которых есть сходство с первыми рисунками детей, изначальным восприятием мира и выражением чувств. Еще один автор – Олег Устинов, студент класса Сергея Браткова в школе Родченко. Он тоже работает с абстракцией, используя живописно-перформативную технику, названную автором kick-art – абстрактная картина пишется посредством нанесения ударов по холсту. Олег говорит, что таким образом он работает с темами идентичности, экспрессии и агрессии. У него есть еще альтер-эго (не могу удержаться, чтобы не раскрыть секрет) – Александр Залупин, король гей-шансона. О его творчестве с восторгом отозвался музыкальный критик Артемий Троицкий: «Залупин растет внутри альбома  “Сладкий и гадкий” от греческого фатализма к христианскому восприятию с его греховностью мира, с одной стороны, и богосотворенностью, с другой. Залупин в альбоме проделывает Путь – от кабацкого звучания к модному, от бедности к богатству, от уныния и трагедии к (само)иронии». Впрочем, текст «Мир после Александра Залупина» стоит прочитать целиком.

Интерес к альтернативной культуре не мешает галерее 16th LINE заниматься и солидными привозными выставками. Первой была «Заложники пустоты» из Третьяковской галереи, который можно считать одним из лучших проектов 4-й Московской биеннале. 16th LINE не только показали проект у себя, но и были спонсорами выставки в Москве. Тема экспозиции интересно резонирует в местном контексте – на художественной карте России в точке Ростов-на-Дону образовалась какая-то пустота, которую отдельные усилия вроде квартирных выставок Грабковых, заполнить не могли. Галерея 16th LINE со своими ресурсами и замахом может это сделать.

Александр Селиванов © 16th LINE

Александр Селиванов © 16th LINE

Опять же, в Ростове – казаки, желающие побороться с порочностью современной культуры. А пустоту – ее никак нельзя в чем-либо упрекнуть. Но столкновение все же случилось. На фестивале граффити, который проводился во дворе макаронной фабрики и на улице возле галереи, сначала обитатели близлежащих зданий жестко ограничили возможную тематику – кошечки, собачки, бабочки, цветы. Только один автор смог поработать с этим. Забор у территории галереи предполагал некоторую свободу – и тут же подвергся цензуре. Трехчастное граффити ревнители морали потребовали закрасить, причем центральная часть с Горбачевым, держащим два самурайских меча, их не волновала абсолютно – возмущение вызвал инопланетянин, держащий Библию. Как ни странно, Бэтмена, целующего в губы Супермена, они разрешили оставить как антипропаганду распутного образа жизни на империалистическом Западе.

В таких условиях выбор в этом году выставок с нейтральной тематикой, чистой визуальностью, в основном немецких художников (проект «Berlin tut gut!», организованный совместно с берлинской галереей Contemporary Fine Arts, прошел здесь весной этого года), что согласуется с годом Германии в России, – дважды уместен. Легче знакомиться с современным искусством, если в нем нет резких высказываний. Да и ревнителям морали решительно нечего сказать против, например, лайтбоксов с пустыми логотипами – работами Даниэля Пфлумма, представленными вместе с произведениями Флориана Хеккера, а также арт-группы Клэр Фонтен на выставке «Pubblico» в 16th LINE. На первый взгляд, эти лайтбоксы очень гламурны. Только этот  гламур, в отличие от гламура дикого, не укрощенного пространством современного искусства, располагает к размышлениям о том, что значит производство образов в современном мире.

Так же дело обстоит и с выставкой «Музыка неизвестного происхождения», серией из 40 гуашей Зигмара Польке 1996 года из коллекции Института иностранных культурных связей Штутгарта. В этой серии Польке собирает все самые важные для него образы. Эти яркие картинки, сочетающие абстракцию с симпатичными образами из бульварных газет, снабженные юмористическими и абсурдистскими названиями, только кажутся коммерческими и шутливыми. На пресс-конференции Наталья Васильева из организации Deutchemania и представитель Гете-института, который участвовал в организации выставки, вспомнила фразу из фильма «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова: «Умное лицо – это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!». На одной из работ Польке под названием «Пересоленную еду можно вновь сделать съедобной, если постелить под ковер газетный лист» – барон, скачущий на коне посреди каких-то пятен, видимо, от пересоленной еды. А сам Польке со своими шутками хочет предостеречь общество от глупостей.

Зигмар Польке. 40. "У каждой вещи есть свой слуга", говорит Дагмар Штеффен, кладя ножик на место © 16th LINE

Зигмар Польке. 40. "У каждой вещи есть свой слуга", говорит Дагмар Штеффен, кладя ножик на место © 16th LINE

Достаточно только поинтересоваться биографией Польке, чтобы понять, что для его иронии много серьезных причин. Он родился в Силезии в 1941 году.  В 1945 году он с родителями переехал в Тюрингию, а в 1953 году семья бежала от коммунистического режима из Восточной Германии в Западную, в Дюссельдорф. Там Польке поступает в художественную академию, где тогда преподает Йозеф Бойс. В чем-то они похожи, хотя представляют разные поколения. Бойс был шаманом, который пытался исцелить национальную травму войны, Польке – алхимиком, не только экспериментирующим с материалами, но и смешивающим образы, пытаясь сделать так, чтобы не зритель зависел от образа, но образ – от человека. Его инсталляция в немецком павильоне на Венецианской биеннале в 1986 году, за которую он получил «Золотого льва», так и называлась «Котел алхимика». В ней он использовал такие краски, которые менялись в зависимости от освещенности, температуры, влажности и продолжительности созерцания зрителем картины. Его борьба была совсем другой, нежели у Бойса, – он жил в послевоенную эпоху мечты о безграничном консюмеризме как цели жизни, и с первой своей выставки «Капиталистический реализм», сделанной вместе с Герхардом Рихтером и Конрадом Фишером-Люге,  боролся с доктриной потребления.

Вторая из работ этой серии (у гуашей есть установленная автором последовательность) называется «По статистике, каждый житель Германии является обладателем 10 000 вещей». Но отношение к вещам и банальным поп-образам у Польке другое, чем у американских поп-артистов. У них – бренды, бутылка не просто газировки, а Coca-Cola, не домашний суп, а Campbells. У Польке продукты потребления анонимны. Из названий работ: «4. Для того чтобы огурцы долго сохраняли свежесть, нужно покрасить их, будучи “заранее благодарны”», «32. Ты икры-то подкладывай, она под водку страсть какая вкусная», «3. Женщины советуют женщинам: стирка в черном чае придает нижнему белью из черного шелка особенно приятный блеск». Для послевоенной Европы продукты первой необходимости были скорее мечтой, чем реальностью. И в мечте о вещах про реальность вообще забывали – изображенные Польке девицы, думающие о белье, уже заполучили бюстье, а вот ниже талии у них начинается абстракция, хаотичные потеки черной краски, напоминающие гору черных колготок. Столько колготок одновременно нужно только осьминогу, а у девиц ног нет вообще, потому что в мире потребления красивые ноги или грудь не так желанны, как красивая обувь или белье.

Зигмар Польке. 1. Какова длина одного метра? © 16th LINE

Зигмар Польке. 1. Какова длина одного метра? © 16th LINE

Фигуративные элементы изображения у Польке почти всегда состоят из точек газетного растра, даже там, где рисунок как будто невзначай сделан от руки во время телефонного разговора – медиа поглощают подсознание. Образы и визуальная информация для Польке – вид оружия. Это проявилось в его сериях о культуре оружия в Западной Америке, где дырки от пуль в мишенях на стрельбище были в свою очередь испещрены черными точками, из которых состоят газетные фото. В серии гуашей среди «мирных» образов появляется образ из работ 80-х годов – сторожевая вышка. В его раннем детстве на них стояли охранники концлагерей, потом – охранники Берлинской стены. Зрение, наблюдение – это власть.

Подчиняться визуальности или властвовать над ней? Этот вопрос, обозначенный Польке, рано или поздно встает в мире потребления вещей и образов. Образами владеет художник.  Как рассказала Екатерина Деготь в интервью газете киноклуба «Синефантом» (№ 14/267, 9–23 ноября 2012 года), к ним в школу Родченко приходят на собеседование молодые люди и рассказывают, что они закончили МГИМО, «или “я по профессии риэлтор”, называют какие-то дико денежные профессии… Мы спрашиваем: “И что? Почему тогда вы здесь сидите?” А они отвечают: “Не могу больше этим заниматься. Все, хочу заниматься искусством”». Причем Деготь там же говорит: «В Школе Родченко сейчас появилось большое количество студентов не из Москвы, и это очень здорово. Мы из Ростова-на-Дону берем не глядя! Я, конечно, шучу, но к нам стали приходить студенты из Ростова прям пачками. Меня спрашивают: “А почему Ростов?”. “А почему на Украине главный город Харьков? – отвечаю я, – стремительная индустриализация”». Именно индустриализация «сильно изменила человеческие мозги». В сторону искусства людей поворачивает теперь, наверное, деиндустриализация. Заброшенный макаронный завод, превращенный галереей 16th LINE в пространство искусства, – хороший образ для ситуации. Макароны – продукт, которым регион когда-то мог гордиться. Был даже особый сорт пшеницы «Таганрог», итальянцы считали его идеальным для создания пасты, но после революции 1917 года все запасы зерна этого сорта были уничтожены. В СССР существовала легенда, что макароны и пули у нас одного калибра, чтобы в случае войны перевести станки на производство патронов. Технически это невозможно, но история красивая – макароны тоже способ подчинять, только мирный, с помощью насыщения. Теперь продукт, с помощью которого нападают и обороняются, разделяют и властвуют, – это образы. Логично построить завод, который будет производить образы с целью от них же обороняться.

Молодые ростовчане едут в Москву учиться работе с образами. Дальше – перспективы международной карьеры. Когда открывается весь мир, зачем же Ростов-на-Дону? Под мемориальными досками знаменитого памятника позднего советского конструктивизма – ростовского Театра драмы им. Горького, построенного в форме трактора, – спрятаны тайм-капсулы советского времени. «Пионеры Ростовской области – пионерам 2022 года. Вскрывать  в день 100-летия Пионерской организации им. В.И. Ленина», а еще – комсомольцам 2018 года и  революционным гражданам Ростова 2017-го. Вот только кому их теперь открывать?

Диана Мачулина